Волки окружают Владимир
Шрифт:
– Чо зенки-то вылупил, блядёныш! – грубо выругнулся Жуков и его серые глаза сделались уже. – И не боится ведь. Чувствует силу. – сказал он, уже закуривая папиросу и предлагая Алексею. – Да, понапёрло едаков-халявщиков! Только не представляю, как они смогут помочь в нашем деле? Для меня это мудрёней мудрёного. – Сказал он, пуская едкую струю папиросы прямо в примороженное стекло без дворников.
– То есть это как?.. Обыкновенно, – Алексей затянулся и попытался объяснить, как он это себе представляет. – Огромное количество волков наведут здесь большой шухер. Волки же не ограничатся оленями. Будут нападать на фермерские хозяйства, неся угрозу продовольственной программе власти.
– Тогда армию двинут, – выпустил витиеватые круги дыма Жуков.
– Так это нам только на руку, – расхорохорился Рябинин и тоже пустил витиеватый дым. Кабина стала похожей на окуневый студень. – Города им придётся освободить от части войск ради борьбы с волками. И там мы постараемся захватить органы власти и силовых структур. Народ, живущий как скот, да ещё чувствуя нестабильность своего положения от волчьего нашествия, должен присоединиться к нам.
– Хорошее слово: должен, – ухмыльнулся Жуков.
– Странный ты, Жуков, какой-то! Я тя чо-то не пойму, – озлился Рябинин. – Если ты такой осторожный, чего ж тогда во всём этом предприятие принимаешь участие?
– То-то и участвую в вашей авантюре, чтобы с дурума дел не понатворили. А то людей выведете на улицы, а кто за их жизни отвечать будет?
– Без жертв не бывает революций. Это тебе, Жуков, надо уже было усвоить.
– Да это, Рябинин, ты мне можешь не объяснять. Уж скоро сорок. Здесь главное, не прогадать. А то и людей загубим, и дело. Разве не понятно, что в случае поражения, за нас возьмутся рьянее? Из всех щелей выкурят, как сверчков запечных, – Жуков, с остервенением жуя папиросу, ворочал руль. – Надо, чтобы всё было филигранно. А то пришли волки, и пошла суета. Ртутьев говорит одно, Жаров другое. И спорят и спорят, голуби, до хрипоты в глотках. А истины не ухватят… Оно и понятно. Вроде оппозиция, а разногласия между самими такие, что не упаси Бог. А ещё заводят там темы на мировоззренческие… в общем, не знаю как сказать. Неучёный.
Жуков в последний раз затянулся и вмял бычок в алюминиевую пепельницу, намертво прикрученную к панели двумя болтами.
– А кто такой Жаров? – поинтересовался Алексей и тоже вмял в пепельницу докуренный бычок. – Мне Ртутьев про него ничего не говорил. – Жуков ухмыльнулся.
– Ещё бы он тебе, птенцу неоперённому, сказал о нём!
– А всё-таки кто он? Тебя, кстати, как по имени-то?
– Егором батька назвал… А теперь слушай, коль напросился, – Жуков надвинул на лоб потрёпанную кожаную кепку. – Как наша организация называется хоть знаешь, желторотый?
– Велесово братство. А что?
– Да, Велесово братство, – подтвердил Жуков. – Его руководитель, как ты догадываешься, Аникей Ртутьев, или по-славянски Бермята. Мы язычники-ведисты. При этом Христа не отвергаем. Только у нас свой Христос, в некоторых существенных моментах отличный от евангельского. Кроме нашей организации существуют и другие ведические. Мелких много. Наносного. А крупных две. Это наша, Ртутьева, и Сергея Жарова по-славянски Храбра. Его организация называется Лепестки Агни. Так этот Жаров отвергает Христа. Считает, что его навязали русскому человеку жиды, не понимая, что дух Христовый испокон веку жил в русиче, вдохновляя его на труд и на жертвенный
– Надо же! – искренне удивился Рябинин. – Я и не знал, что могут быть разногласия по поводу Христа. Покойная матушка именем этим меня благословляла. И на груди у меня вместе с оберегом крест. Да ещё стих приговаривала: В тумане да в бурьяне, Гляди, – продашь Христа За жадные герани, За алые уста!
– Кроме ведистов среди недовольных властью, – продолжал Жуков. – Есть ещё и социалисты. Там тоже полный бардак. У них и «Под знаменем Сталина», и «Ленинские беркуты», и молодёжная «Вперёд, Че Гевара!» и мелочь всякая анархическая, которая часто имеет и языческую окраску. Так что, Лёха, всё очень запутанно. А тут эти грёбанные волки. От этого у них всех в мозгах произошло какое-то помутнение. Всех обуял зуд деятельности. Надоело нам, мол, в подполье сидеть, надо на божий свет выходить да удаль свою молодецкую показать. «Эх, ты удаль молодецкая-я!» – вдруг красиво пропел он. – А чего показывать? Хоть дисциплина внутри каждой группы и есть, но координаций будущих действий между ними всеми никакой. Так что же от таких разрозненных групп можно ожидать? Решимость? Да! Идейность? Да! Жертвенность? Да! Но, – Жуков повернул голову к Алексею и тихо сказал. – Но победы – не уверен.
– Так что же делать, – взвился Рябинин. – Отступать?
– Я этого не говорил, – с усилием дёргая за рычаг на коробке передач, сказал Егор. – Коли решили, отступать не след! Это хуже всего. Да и совесть не позволит отсидеться в кустах, когда други будут кровью истекать. Авось как-нибудь и выберемся. Ведь бывает и кривая колея до цели доводит. Бывает. – Сказал Жуков и снова закурил. Десять минут ехали молча. Стаю волков давно проехали. Впереди темнел угрюмый замёрзший лес с некоторыми высокими мёртвыми деревьями.
– Слушай, Рябинин, – хищно вглядываясь во тьму, проговорил Жуков. – Совсем забыл. Скоро, через десять километром будет дорожно-полицейский пост.
– Ну и что. Мы, кажется, три подобных уже проезжали.
– В том-то и дело, что этот другой.
– Чем же он другой-то?
– Да как тебе объяснить-то? – укусил край нижней губы Жуков. – Недолюбливают тут меня. Дело старое, а вот злопамятны, черти! А может, и догадываются, что я из подпольный группы. Как ни проезжаю, всё время с чем-нибудь пристанут. Путёвку чуть не нюхают. Легавые они есть легавые. Не поленятся и в кузов забраться. Если бы я был один, Бог с ними. А тут ещё ты. Хоть бумаги у тебя все в порядке, но кто их заранее знает, какую они пакость смогут выкинуть.
– А пост этот можно как-нибудь объехать? – спросил Алексей, почуявший в возможной встрече с этими полицейскими некую роковую опасность. У него даже под ложечкой засосало.
– Сейчас, через метров триста с большака вправо повернёт просёлок, – ответил Егор, уже решивший, что он собирается делать. – Мы вот по нему и поедем. Плохо только – петлять долго будем. Против прежнего пути втрое больше, но бензина должно хватить. А как объедем пост, там впереди будет бензоколонка. Так что придётся сворачивать. Ох, и помотаемся мы с тобой на ухабах.
– Ничего страшного, – весело отозвался Алексей и погладил бородку.
– Ну, вот и поворот, – натужно выдавил Жуков, резко закручивая руль.
Машина, взвыв и страшно грохоча болванками и деталями, немного накренилась вправо. Потом, осторожно съехав с обочины, поравнялась с полотном просека и, освещая неплохо утрамбованную санями дорогу, устремилась в кромешную темень, где в далях прятались занесённые снегом живущие одним божьим духом деревушки.
В Театральном балагане