«Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков
Шрифт:
Сели за дастархан, Лайсат с нами — единственная женщина за столом. Да еще по правую руку от фельдфебеля. Он сидит довольный, рдеет как маков цвет, а седобородые старики на нее косятся, чуть ли чуреком не давятся.
— У них не положено, чтобы баба за одним столом с мужиками, — шепчет мне на ухо Серега.
— Она же переводчица.
— Все равно не положено.
Сидим едим, вилок нет, выпивки тоже, зато баранины — завались. Жижиг-галныш — остро и вкусно, типа домашней лапши с чесночным соусом, мясом и бульоном.
Поели, развеселились, начались танцы.
О, лезгинка,
Есть что-то в этом неистовом вайнахском танце, что глубоко затрагивает до самого дна даже мою европейскую душу, поднимает шторм таких ярких эмоций! Подчиняясь бешеному ритму, ощущаешь себя вольным как ветер, хочется раскинуть руки и парить в танце как свободная птица над горами!
«Орс-тох!» — звонкие возгласы летят к сияющим девственными снегами вершинам Кавказа.
Господи, как красива Лайсат в своей национальной одежде! Кружевная накидка на голове делает ее еще женственнее, длинное платье в рюмочку затянуто на узкой талии серебряным поясом. Молодые горские парни чертом вьются в танце вокруг плывущей белой лебедушкой Лайсат, подпрыгивают, встают на пальцы ног (как это у них получается?). Смуглые горбоносые лица горят румянцем, в зубах зажаты кинжалы, рукава черкесок хлопают как орлиные крылья. Невольно вспоминаются романтические образы вольных черкесов Лермонтова.
«Орс-тох!» Кажется, древние горы сейчас тоже пустятся в пляс.
Орс-тох! Орс-тох! Хлопают джигиты в такт барабанам, возбужденный Крис тоже в восторге отбивает ладонями ритм по обратной стороне своей гитары.
Даже бравый казак Ростоцкий, который утверждал, что у него в генах заложена неприязнь к чеченцам, и тот пританцовывает на месте и пылкими глазами следит за девушкой.
Орс-тох! Лайсат кружится в танце прямо передо мной, полы ее платья задевают мое разгоряченное лицо. Дразнишь?! Ну, давай!
Я тоже умею танцевать лезгинку, в Грозном научился. Захваченный бешеным темпераментом пляски, подскакиваю, присоединяюсь к Лайсат. Она делано ускользает, я преграждаю ей дорогу. Вечная игра мужского натиска и женского кокетства, воплощение силы и грации, ярости и нежности — яркая, бесподобная лезгинка, душа Кавказа!
Все другие танцоры покинули площадку, в широком кругу горцев танцуем только мы двое. Молодые джигиты в диком восторге. Вот это да! Немец и вайнахская девушка пляшут лезгинку, кто кого перетанцует?! Лайсат скользит по поляне, кажется, почти не касаясь земли, только длинное белое платье по траве стелется. Я резво начал, но уже потихоньку устаю, сдаю темп. Вот чертовка, откуда в ней столько энергии?! Карие глаза искрятся весельем, коралловые губы улыбаются мне. Нет, я не выдержу такого темпа, я сейчас упаду. Останавливаюсь, по-европейски склонив голову, благодарю ее за танец. Она шутливо приседает в реверансе. Молодые чеченцы громко хохочут. Знай наших! Старые не поймут: то ли иностранец оказал уважение их обычаям, то ли… О Аллах, где старые добрые времена, когда девушки были скромны, а ноги чужеземцев не ступало на священную землю вайнахов!
После танцев молодежь решает устроить джигитовку. Тоже хороший цирк! На обширной поляне выстраиваются конники и начинают показывать, кто во что горазд. Димпер проказливо улыбнулся и попросил одного из джигитов дать ему своего коня.
— Ва Дэла! Он расшибет тебэ, немцо! — качает головой джигит постарше. — Жэрэбец настоящий звэрь!
Однако Крису удалось-таки уговорить одного из парней помоложе. Горские парни гортанно хохочут, глядя на него в упор, видимо, им не терпится посмотреть, как этот чужеземец окажется в пыли, сброшенный норовистой лошадью.
Кристиан уверенной рукой берется за узду и легко, почти не коснувшись стремени ногой, взлетает в седло. Почуяв незнакомого седока, конь пятится, приседает, а затем резко бьет задом. Но наш ковбой без проблем удерживается в седле. Горцы слегка разочарованы, но надеются, что основной спектакль все же впереди.
Получив шенкелей, норовистый жеребец с ходу берет в галоп, вихрем проносится до края поляны и, развернутый крепкой рукой Димпера, устремляется назад. Около самой толпы всадник, натянув повод, резко поднимает его на дыбы. Конь оглушительно ржет и бьет воздух передними копытами. Наш отряд разражается аплодисментами.
— А вот так ты можешь? — выкрикивает какой-то совсем молодой, безусый джигит, отчаянно напоминающий мне лермонтовского Азамата. Пустив своего коня в галоп, мальчишка встает в седле во весь рост, недолго скачет так, а затем вновь опускается в седло.
— И так могу! — принимает вызов Димпер.
Гикнув по-казацки, он встает в седле на спине скачущего во весь опор коня и, раскинув руки, птицей летит над поляной.
— Э-ге-гей! — восторженно орем мы.
Лайсат кидает ему свой платок, и Крис, повиснув на стременах, ловко подхватывает шелковую ткань с земли.
— Ети его мать! — не выдерживает и восторженно матерится Петров. Хорошо, что никто из чеченцев не услышал, как чисто по-русски выговаривает эти фразы мнимый оберштурмфюрер Шмеккер.
Когда все разошлись по домам, багровый от недовольства майор шипел на нас по-немецки: «Что за цирк вы устроили?! Танцы с бандитами! Братья по оружию! Совсем ничего не соображаете?!»
— Слушайте, майор, у вас сейчас так классно получается играть роль оберштурмфюрера! — говорю я. — Вылитый.
— Рядовой Гроне, смирно! — брутальным фашистским голосом гаркнул майор. — Лечь, встать, упал, отжался!
— Jawohll, Obersturmf"uhrer!
— Лечь, встать. Шнеллер! Я вас всех, verfluchte Schweine, научу уважать начальство!
Рассказывает старшина Нестеренко:
— Через пару дней Петров встретился и с самим Майрбеком Шериповым. Говоря словами расхожего газетного штампа, «беседа прошла в теплой, дружественной обстановке». Только что не лобызались. Мнимый оберштурмфюрер СС передал повстанцам горячий привет от германского командования, заверил во всесторонней поддержке и объявил о скором прилете «важного посланца из Берлина».
«Посланец абвера» Асланбек прибыл на обычном армейском парашюте, но корчил из себя по меньшей мере архангела Джабраила, присланного на грешную землю самим Аллахом. Он оглядел свою будущую «паству» взором мессии, которому поручено донести до избранного народа великие откровения Бога. Для придания большего авторитета Лагодинский навесил на его плечи погоны полковника вермахта. Правда, на мой взгляд, Аслан выглядел в немецкой форме (ну как бы это помягче сказать) как горный барс под кавалерийским седлом. Китель цвета фельдграу украшал кавказский пояс с огромным дедовским кинжалом, на каракулевой папахе красовался германский орел.