Волны над нами
Шрифт:
Мои спутники давно ушли вперед и скрылись за береговыми скалами. Размеренные удары молотка едва доносились издали, заглушённые шелестом гальки и шумом волн. Никто не видел, как я нашла сердолик. Я проявила редкостную выдержку, не сказав ни слова своим товарищам о находке. У меня была одна идея, которую очень хотелось воплотить в жизнь.
Мы обосновались у самого дальнего края бухты. Виталий и я надели свои подводные доспехи. Прибой и здесь был силен, но вода казалась прозрачной. Николай выразил живейшее отвращение к идее снова лезть в воду и вместо этого полез на груды огромных камней.
Как всегда, мы с Виталием вошли
Я побежала вместе с отступающей волной и успела встать боком, крепко упираясь ногами в дно, когда набежала следующая небольшая волна. Она больно стукнула меня камнем по щиколотке и попыталась свалить, но вместо этого повалилась сама, обдавая меня пеной и брызгами. Я отплыла вместе с обратным потоком и, поднырнув под следующую волну, выбралась на глубокое место. Вода оказалась все же мутноватой. Однако дальше, где глубина была пять-семь метров и только самые крупные из подводных скал достигали поверхности воды, видимость была относительно приличная.
Волнение не очень отражалось на обитателях бухты. Собачки, как всегда, лежали на каменных уступах. Набегавшие волны приподнимали и шевелили их тельца. Но они только крепче прижимались к камням. Иногда отхлынувшая волна обнажала мокрую скалу со слипшимися водорослями и лежащими собачками. Забавные рыбешки как ни в чем не бывало продолжали лежать на своих местах, будто им было безразлично, где находиться, в воде или на воздухе.
Зеленушки, ласкири и смаридки мирно кормились вокруг камней. Скалы взмахивали своими рыжими гривами; среди густых косм мелькали каменные бока, усыпанные ракушками. Сначала кажется, что трудно избежать удара о скалу, когда при сильном волнении проплываешь вплотную у ее шероховатой поверхности. Волна подхватывает и кидает прямо на острые грани, водоросли увертываются, как живые, от инстинктивно протянутых рук, и, кажется, сейчас по коже скользнет каменный напильник. Но всего только небольшое усилие — удар ластами, толчок рукой о скалу и… опасность миновала. Чтобы волной не относило от камня, надо придерживаться за пушистые лапы водорослей.
На глубине трех-четырех метров волнение почти уже не чувствовалось. Водоросли на этой глубине не метались, бешено извиваясь под ударами волн, а медленно колыхались, как ржаное поле под слабым ветерком. Под водой у некоторых скал еще издали было заметно белое нарзанное кипение пузырьков воздуха. Это означало, что вершина скалы достигает поверхности, и о нее разбиваются проходящие волны, увлекая воздух в своем падении. У самой поверхности такие же серебряные, как пузырьки воздуха, качались мальки кефали.
Виталий нашел маленькую рапану; деловито проплыл небольшой скат и скрылся в глубине; прошла кефаль со своей свитой; крупный краб спрятался от меня в расщелине; в тени скалы стояла рулена, готовая в любой момент нырнуть в узкую щель между камнями. В общем картина была знакомая. Море, видимо, отложило свой сюрприз на следующий раз.
Выйти из воды было значительно труднее, чем войти в нее: волны валили с ног и норовили стукнуть о камни. Ласты мешали встать на скользких камнях. Я получила еще несколько ощутительных ударов по ногам, прежде чем очутилась на берегу. Виталий потерял равновесие и ободрал колени.
Сидя в тени скалы, Николай
— Пошли пить воду, — сказала я, зажимая в кулак свой огненный сердолик. — Кстати, посмотрим, что нашел Степа.
Из каменной ниши пахнуло свежестью и запахом влажной земли. Ледяная струя сбегала по замшелой стене и наполняла углубление у ее подножия. Вода была так прозрачна, что листик на поверхности казался висящим в воздухе. Мы пили холодную душистую воду маленькими глотками, как пьют редкостное вино.
Степан, увидев нас, бросил молоток и поспешно растянулся на пляже в самой непринужденной позе. Кучи гальки и глубокие ямы свидетельствовали о проделанной работе. Мы подсели к нему.
— Все копаете, ну-ну, — начал Виталий. — Окупается ваш труд?
Я готовилась задать какой-то особо язвительный вопрос, но не успела.
Степан протянул руку — у него на ладони лежал великолепный агат величиной с грецкий орех. Концентрические узоры черного, белого, желтого и красного цветов покрывали отшлифованную морем поверхность камня. Я с трудом подавила восторженный возглас. Николай и Виталий, будучи натурами непосредственными, не скрывали своего восхищения. Степан снисходительно слушал их похвалы.
— Камешек ничего, — сказала я небрежно, — отдайте его мне в коллекцию.
Степан был так потрясен моим нахальством, что даже сразу не нашелся, что ответить. Он некоторое время смотрел на меня с презрением, потом ему пришла в голову мысль:
— Хорошо, — сказал он, — меняться хотите? Вашу маску на мой агат?
Теперь я смотрела на него с презрением.
— Маску? За ваш паршивый булыжник мою маску? — Я разразилась самым саркастическим смехом, какой только был у меня в запасе.
— Найдите-ка такой булыжник, — разозлился Степан, — попробуйте!
Именно этого я и добивалась.
— Сейчас попробую.
Я пошла вдоль изрытого Степаном пляжа, время от времени нагибаясь и разгребая рукой камни. Через несколько минут я с радостным восклицанием «нашла» свой сердолик. Это был эффектный момент. Виталий и Николай зааплодировали. Степан довольно безуспешно старался сохранить равнодушное выражение лица.
— Как странно, что я его не видел, — пробормотал он. — Вполне приличный сердолик, я могу его даже взять в свою коллекцию, — говорил этот жадный человек, вертя в руках мою находку.
— Да? Спасибо за высокую честь, — фыркнула я, отбирая у него камень. — Лучше я его пожертвую в музей биостанции или подарю пионерам. — Это было все сказано, разумеется, для красного словца. И я, и Степан отлично знали, что я не расстанусь с сердоликом.
Беседа не клеилась. Степану очень хотелось продолжать работу, особенно теперь, когда на его глазах я нашла прекрасный камень, но его стесняло наше присутствие. Нам же действительно пора было собираться в дорогу.
Только тот, кто целый день провел на берегу, лазил по скалам и боролся с волнами, плавал, нырял и лежал на солнце, а на завтрак получил всего пригоршню кашицы из хлеба и морской воды да ложку консервов, может понять, какие силы подняли нас с места и повлекли домой. Сначала Николай вспомнил, что нам обещали борщ на обед, я была уверена, что со вчерашнего дня у нас осталась каша и жареная рыба, Виталий пробормотал что-то о почти целой банке свиных консервов. Мы собрались с непостижимой быстротой.