Вольные стрелки
Шрифт:
Место входа в коллектор находилось возле одного из прудов, разделенных дорожной насыпью с переливной системой. Один проход был сквозным и действительно соединял два пруда во время паводков, а другой вел прямиком в коллектор. Он был достаточно высоким, со сводчатым потолком. В тот знаменательный день Бармин вышел из коллектора этим путем, найдя дверь на прогнивших петлях. И уперся в решетку. Она тоже держалась на честном слове и подалась, когда майор налег на нее плечом. Он смотрелся весьма странно: мокрый, в каске с фонариком, на границе мира живых и мертвых, как стражник этого рубежа.
Он поставил решетку
Еще одним вознаграждением майору Бармину стал другой секрет. В одной из стен просторного подземного помещения была сделана ниша – низкая и глубокая. На поверку она оказалась началом еще одного перехода, в этот раз в виде трубы. Потому что трубу, как и тоннель, легче всего проложить по дну реки. Теперь майор точно знал, куда ведет эта натуральная нора: на противоположный берег.Отсюда можно было попасть прямиком в военный городок Черный.
Майор нечасто бывал здесь. И время его визитов было ограничено работой его фонарика: максимум два часа. Когда свет начинал тускнеть, майор собирался домой.
Вот и сегодня, когда луч фонарика заметно пожелтел, майор заторопился. Собрал со стола все бумаги, над которыми буквально корпел, сунул их в карман и не заметил, что один лист упал на сырой пол.
Глава 8. Раскаты
Сегодня в 8.45, когда все сотрудники «комитета» собрались на планерку, ожидая только Михаила Гриневского, рука дежурного потянулась к телефонной трубке. Его попытку позвонить в офис пресек высоченный, под два метра, старший опергруппы, майор Бахтин:
– Убери руку, урод!
Бранные слова ему были не к лицу. Одет майор был с иголочки, пострижен – волосок к волоску, благоухал французским одеколоном – не каким-то там модерновым «Хьюго», а классическим One Man Show. Похоже, это был его рабочий одеколон. Когда Бахтин вошел в помещение, дежурный уловил запах начальных нот, а когда пообещал последнему отстрелить руку – распространил основные, а в шлейфе оставил амбру, бобы тонка... Какой уж тут мат?
Он выглядел так, как пахнул. Как будто пришел в телестудию, чтобы проконсультировать средний бизнес в прямом эфире.
Дежурный хоть и выглядел глупо, но был умнее этого холеного хлыща. Потянувшись к телефонной трубке, ногой нажал тревожную кнопку, заодно активировал скрытый в стойке микрофон. Таким образом, «люди-Х» могли слышать все, что происходило на ресепшене.
Когда Гриневский появился в офисе, он уже знал, что у него гости.
Сотрудники выстроились так, как если бы учились в одном классе и ждали заветных слов фотографа: «Внимание... снимаю!»
Бахтин поздоровался с Грином и назвал свою должность в управлении, из его уст прозвучало еще одно имя – прокурора, надзиравшего за исполнением Закона о частной детективной и охранной деятельности и выдавшего санкцию на обыск харламовского агентства.
– Сами покажете, где искать аппаратуру, или?..
– Она в тех же коробках, в которых вы нам ее и вернули. Не надоело, а? – спросил Павел Цыплаков.
Бахтин пожал плечами: то ли да, то ли нет. Своим визитом он подчеркивал ограничение действий частных сыщиков. Это был уже второй обыск с начала года. В середине января оперативники Бахтина изъяли всю аппаратуру, которая подпадала под определение следящей, записывающей, прослушивающей. Как и в прошлый раз, сегодня Бахтин, зачитав им права и несколько положений из устава, уточнил у Цыплакова:
– Ты что-то говорил про коробки с аппаратурой. Где они?
– Костя, покажи, где коробки, – попросил товарища Цыплаков. – Вы сами справитесь или помочь вам донести их до машины?
– Да уж сами как-нибудь, – ответил Бахтин.
Через полчаса Грин в своем кабинете поделился с Цыплаковым своими мыслями. Покачав головой на тонкой шее, он сказал:
– Разлогов раскрыл часть своих связей в МВД.
– Думаете, рейд Бахтина – не плановый?
– Показательный, – однозначно подтвердил Гриневский. – Мы затронули интересы управленческой верхушки Минобороны, нас предупредили. Нужно поставить в известность шефа.
Последние пять дней Влад Мошнов и его старший брат вели слежку за Барминым и ничего подозрительного в его поведении не заметили. Утром за ним приезжал «УАЗ», вечером отвозил его домой. И только вчера после обеда майор изменил свое расписание. На личном авто (у него была седьмая модель «Жигулей») он приехал в Лианозово и запарковал ее на территории «Ашана». Но в сам торговый центр не пошел. Он направился к заброшенным участкам. Их было всего пять, но они создавали картину бесчисленного множества на бескрайней земле. Путь майора лежал мимо ржавых ворот и дырявых емкостей для воды, мимо покосившихся халуп и спинок кроватей, приспособленных под забор. И – заросли, заросли, заросли; болотные кочки, тучи гнуса.
Бармин ступил на дорожную насыпь, которая разделяла два пруда. Остановился посередине, воровато оглянулся и... спрыгнул вниз. Когда братья Гекко подбежали к тому месту, майора и след простыл.
– Хорошее место для отрыва от преследования.
– Не говори ерунду, – оборвал старший младшего, отчетливо представляя второй выход из коллектора – через вертикальный колодец на берегу реки.
Они прождали Бармина часа два. Старший готов уже был согласиться с братом: майор действительно оторвался от преследователей, используя подземные коммуникации, но это означало, что он заметил слежку.
Но вот они снова увидели Бармина. Проследив за ним до машины, они прекратили слежку.
И вот сегодняшним утром Гекко-младший, экипированный соответственно мероприятию, вошел внутрь коллектора, а брат остался подстраховать его снаружи.
Влад давно не спускался в коллектор – наверное, больше года. Обутый в резиновые сапоги, он подошел к первой двери и открыл ее. Ржавые петли не скрипнули; как веслам в уключинах, им для смазки годилась только вода. Фонарик на его шлеме рассеивал свет, а не бил пучком, и спецназовец будто передвигался по освещенной комнате; каждый уголок, в сторону которого он поворачивал голову, открывал ему свою маленькую тайну.