Вольный народец
Шрифт:
— Пошли! — закричала Тиффани. — Я ошиблась, это не прилив, это Королева…
Затонувшие суда поднялись и завертелись в шипящей пене.
— Пошли!
Тиффани смогла закинуть Роланда на плечо, шатаясь, протащила его через скалы и прислонила к двери маяка в тот момент, когда вода обрушилась…
…на мгновение мир заполнился белым светом…
…и под ногами захрустел снег.
Это была тихая, холодная земля Королевы. Вокруг не было никого и ничего, кроме снега и леса вдалеке. Над ним плавали черные облака. Перед ней в воздухе возникла картина — немного торфа и несколько камней, освещенных лунным светом.
Это
В отчаянии она обернулась.
— Пожалуйста! — закричала она, не обращалась к кому-то конкретному, ей просто нужно было закричать. — Граб? Уильям? Вулли? Вентворт?
Далеко в лесу послышался лай Псов Мрака.
— Добраться, чтобы выйти, — пробормотала Тиффани. — Добраться, чтобы уйти…
Она схватила Роланда за шиворот и потащала к проходу. По крайней мере по снегу он скользил легче.
Никто и ничто не попыталось ее остановить. Немного снега вытекло через дверь на камни и торф, но воздух был теплый и наполненный стрекотом насекомых. Под настоящей луной в настоящем небе она подтащила мальчика к упавшему камню и прислонила к нему. Она села рядом с ним, полностью опустошенная, и попыталась отдышаться.
Ее платье промокло и пахло морем.
Краешком сознания она думала:
«Они все еще могут быть живы. В конце концов, это же сон. Должен быть путь назад. Все, что мне надо сделать — найти его. Я должна туда вернуться. Собаки лаяли очень громко…»
Она снова встала, хотя то, что она на самом деле хотела сделать, — это заснуть.
Три камня прохода чернели на фоне звезд.
И вдруг они упали. Стоящий слева медленно осел, а два других присоединились к нему.
Ее закрутили и отбросили тонны каменного крошева. Она подскочила в надежде, что проход все еще там. Она изо всех сил старалась увидеть его.
Тиффани была одна под звездами и старалась не разрыдаться.
— Какая жалость, — сказала Королева. — Ты всех подвела, не правда ли?..
Глава 13. Земля под волной
Королева шла по торфу к Тиффани. Там, где она ступала, в ту же секунду появлялся снег. Небольшая часть Тиффани, которая все еще могла думать, подумала: «Эта трава к утру погибнет. Она убивает моюземлю».
— Если задуматься, жизнь — всего лишь сон, — сказала Королева тем же ласковым голосом. Она села на упавшие камни. — Вы, люди — мечтатели. Вы мечтаете, что вы умные. Вы мечтаете, что вы важные. Вы мечтаете, что вы особенные. Знаешь, вы все-таки лучше дремов. У вас больше образов. Я должна поблагодарить тебя.
— За что? — спросила Тиффани, глядя на свои ботинки.
Ужас сжал ее тело в раскаленные тиски. Убежать было невозможно.
— Я никогда не понимала, насколько ваш мир прекрасен, — сказала Королева. — Я имею в виду дремов… хорошо, на самом деле они не более чем ходячая губка. Их мир очень старый. Он почти умер. Там больше нет простора для творчества. С моей помощью вам, людишкам, может стать намного лучше. Потому что, видишь ли, вывсе время мечтаете. Ваше картина мира — это пейзаж с собой посредине, не так ли? Замечательно. Посмотри на себя в этом ужасном платье и грубых ботинках. Ты размечталась, что завоюешь мой мир со сковородкой. Тебе ведь так казалось, храбрая девочка, спасающая младшего брата? Ты думала, что в сказкупопадешь? А потом ты бросила его. Ты знаешь, я думаю, быть погребенным под миллиардами тонн морской воды, — это то же, как если бы тебе на голову упала железная гора.
Тиффани не могла думать. В ее голове плыл красный огненный туман. Она не работала.
Ее Глубокомыслие было где-то в тумане, пытаясь прорваться и быть услышанным.
— Я вывела Роланда, — пробормотала она, все еще смотря на ботинки.
— Но он не твой, — сказала Королева. — Он, прошу прощения, довольно глупый мальчишка с толстым красным лицом и свиными мозгами, такой же, как и его отец. Ты оставила своего младшего брата с шайкой воров и спасла испорченного маленького дурачка.
«У тебя не было времени! — завопило ее Глубокомыслие. — Ты не успела бы добраться до него и вернуться к маяку! Ты и так еле успела! Ты вывела Роланда! Логичнее было поступить так! Ты ни в чем не виновата! Что лучше: попытаться спасти своего брата и стать храброй, глупой и мертвой или спасти чужого мальчишку и быть храброй, умной и живой?»
Но что-то продолжало настаивать на том, что быть храброй, глупой и мертвой все же… более правильно.
Что-то продолжало говорить: «Ты сможешь сказать своей матери, что ты видела его, но у тебя не было времени, чтобы его спасти, и поэтому ты спасла кого-то другого вместо него? Она обрадовалась бы, что ты решила так? То, что правильно, не всегда работает».
«Это Королева! — завопило Глубокомыслие. — Это ее голос! Это как гипноз! Ты не должна слушать!»
— Я предполагаю, что это не твоя вина, что ты так холодна и бессердечна, — сказала Королева. — Скорее всего, это все твои родители. Они, наверное, никогда не уделяли тебе достаточно внимания. И это жестоко, то, что появился Вентворт — они должны были быть осторожнее. И они позволяли тебе слишком много читать. Это не может быть полезно для неокрепшего сознания — знать такие слова, как «парадигма» или «эсхатология». Это приводит к такому поведению, как, например, использование своего брата в качестве наживки для монстра, — Королева вздохнула. — К сожалению, такое случается сплошь и рядом. Я думаю, что ты должна гордиться тем, что не стала еще более эгоистичной и социально опасной.
Она обошла вокруг Тиффани.
— Это так печально, — продолжала она. — Тебе кажется, что ты сильная, умная, логичная… последовательная. Но это только оправдание того, что ты недостаточно человечна. У тебя только мозг и вообще никакого сердца. Ты даже не заплакала, когда умерла Бабуля Болит. Ты слишком много думаешь, и теперь твои драгоценные размышления подвели тебя. Хорошо, ядумаю: будет лучше, если я просто тебя убью, не так ли?
«Найди камень! — закричало Глубокомыслие. — Ударь ее!»
Тиффани знала о других тварях во мраке. Были люди с летней картинки, но были еще и дремы и Всадник без головы, и Женщины-шмели.
Вокруг нее мороз сковывал землю.
— Я думаю, что нам здесь понравится, — сказала Королева.
Тиффани чувствовала, что от холода онемели ноги. Глубокомыслие вопило:
«Сделай что-нибудь!»
Она должна была лучше все продумать, подумала она тупо. Нельзя было полагаться на сны. Или… я должна стать настоящим человеком. Больше… чувств. Но я не умею плакать! У меня… не получается! И как я могу прекратить думать? И думать о размышлениях? Или даже думать о размышлениях и мыслях?