Володины братья
Шрифт:
Великан лежал на правом берегу, и слева на него накатывалась река, колотясь об этот порог. Преодолев его, река заворачивала вправо, под спину Великана, вымывая у берега глубокую яму. Здесь вода успокаивалась, медленно кружа, а потом опять убегала дальше.
Вот в этой яме Володя и увидел ставную сеть. Он узнал ее по рыжим старым берестяным поплавкам и по высокому тонкому кончику шеста над гладью воды. Кто-то поставил здесь сеть на семгу. Дед Мартемьян завсегда ставил такие сети, и Володя ему часто помогал. Но это была не дедушкина сеть. Да и места были не дедушкины, вся река не дедушкина — мало ли кто мог поставить эту сеть.
Еще издали, подходя к этому месту, Володя оглядывался по сторонам — берега были пустынны, никаких человеческих признаков, никаких следов. Разве что Великан на берегу, наполовину в воде. Но он давным-давно окаменел, зарос лесом. «Стал просто скалой», — подумал Володя.
Большой ворон кружил в небе над этим местом, высматривая себе добычу.
«Может, это Великанья сеть? — пронеслось в голове, и Володя удивился этой догадке. — Может, и сеть окаменела? Стоит в реке каменная сеть, и в ней каменная семга! Вот интересно! Чудо, которого он еще никогда не видал! Да и никто не видал, даже дед Мартемьян…»
Подойдя к этому месту, Володя снял кеды — вернее, жалкие их остатки, — вскарабкался на Великанью ногу, прошел по ней до самого колена и уселся верхом. Колено было теплым от горячих лучей солнца, стоявшего высоко, над самой Володиной головой. Вода, щекотавшая свисавшие Володины голые пятки, тоже была теплой. Много теплее, чем когда-либо летом. Да и тихая была река. Недавно слышал Володя по радио, по дедушкиному транзистору, что в этом году на Севере вообще необычная жара. Даже в Белом море, сказал диктор, за Полярным кругом, вода нагрелась до двадцати градусов! «Странная жара, — подумал Володя. — Вот и к осени дело, а жара».
Володя оглянулся — черный ворон прогуливался по берегу: напустив на себя важность, выпятив грудь, он вышагивал по песку, кивая в такт головой с толстым клювом. Володе почудилось, что ворон заложил невидимые руки за спину, под черный траурный плащ своих чуть приспущенных крыльев… «Должен рядом второй быть», — подумал Володя, скользнув глазами по берегу, и увидел второго ворона: над водой, на камне. Мрачные были оба ворона, большие, старые.
Володя стал смотреть в воду. Там висела коричневая плетеная сеть… Значит, она не каменная! Смешно, конечно, разве может сеть окаменеть? Это только человек может окаменеть, как какой-нибудь ихтиозавр. А сеть просто сгниет от времени… порвется. «Ну и мысли лезут в голову!» — подумал Володя.
Сеть висела в спокойной темной воде, уходя в глубину веревочными ромбиками. Поплавки на поверхности почти не двигались, и большие — для крупной рыбы — ромбовидные ячейки сети тоже почти не двигались. В глубине светилось оранжево-охристое песчаное дно. Оно было чистым. Только кое-где темнели на нем раковины, шевеля зелеными волосяными водорослями, как острыми бородами, и лежали на песке круглые валуны разной величины и разного цвета — от черного до белого. Еще лежали на дне, уходя в боковую тень широким полукругом, тряпочные кульки с грузами, привязанные к нижнему краю сети. Спокойная сеть казалась пустой.
Володя скользил взглядом по стенкам сети, по ее краю, лежавшему на светлом дне… Вон край сети задевает второе колено Великана, полузанесенное песком. Сеть спокойно дышит. Правее к берегу ее ровная стенка приподнимается — ромбики ячеек сужаются, обнимая лучеобразные складки, уходящие в прибрежную тень, под бок Великана, неподвижно лежащего в воде… Там что-то зацепилось за сеть, темное и длинное, — Володя пригляделся: да это же рыба! Здоровая рыбина, запутавшись в сети, тихо стояла под боком Великана… Семга! Володя тихо глотнул воздух — он упирался руками в каменное колено, вытянувшись и глядя вниз, вперед… Он сразу почувствовал острый приступ голода и вкус семги во рту… «Сколько там мяса стоит!» — пронеслось у него в голове.
Семга запуталась в сети и тихо стояла, приподняв хвостом сетевую ткань, отчего и образовались складки, расходившиеся от этого места во все стороны.
«Вот бы вытащить! — подумал Володя. — Но как? Нужна лодка. Да еще колотушка деревянная — рыбу глушить… Эх, один все равно не справишься!»
Володя весь дрожал, впиваясь глазами в толстую рыбину, голова которой исчезала в тени…
— Поймать ее надо! — сказал Володя вслух глухим голосом. «Камень взять, оглушить, — стучали мысли. — Вода теплая, не замерзну!»
От этих победных слов ему стало весело. Он вскочил, сбежал по каменной ноге на берег, соскочил на песок, стал стаскивать с себя одежду — куртку, штаны, трусы, — это заняло минуту. Теперь он стоял на песке, вытянувшись в струнку, худенький мальчик, перевитый крепкими, еще не развившимися мускулами. Частые родинки сияли на коже, как таинственные созвездья. «Счастливый ты, Володенька», — всегда говорил про эти родинки дед Мартемьян. Родинки на теле казались темней, чем на лице, потому что лицо до шеи загорело, а тело осталось белым: фигурка Володи нежно белела на фоне темного леса. Но никто не видел Володю, вокруг было пустынно. Только река шумела да лежал в глубоком сне полузаросший лесом каменный Великан.
Володя вошел в воду и, тихо ступая по песчаному дну, медленно направился в сторону сети, к ее ближнему краю, возле каменной ноги, где стояла семга. До того места было метров шесть. Володя бесшумно погружался в воду — сначала до колен, потом до пояса… Вода все же была прохладной! Он на мгновение остановился, приложив маленькую ладонь к сердцу: сердце бешено колотилось под ребрами.
Река все выше обнимала Володю, ей приятно было обнимать жар этого маленького тела. Ей, конечно, казалось, что мальчик хочет с ней поиграть. Ведь с ней, в основном, играют только рыбы! А река любила играть с человеком. Она смотрела на Володю миллионами глаз — вернее, бесчисленным количеством глаз, — и Володя знал это. Если у человека два глаза, а у муравья — сотни, то у реки — бесчисленное количество, неуловимых, невидимых. Глаза реки разлиты в воде, в камнях, в очертаниях берега, в пене порогов и широте плесов… Володя знал: кто не выдержит игры с рекой, утонет в ней. Реке-то горя мало, что человек утонет, она не понимает, что это такое — утонуть, она и дальше будет играть с мертвым телом…
— Сейчас мне некогда с тобой играть, — прошептал Володя. — Сейчас у меня дело! Ты лучше помоги мне, — попросил он.
В душе мелькнуло сомнение, но Володя отогнал его: надо победить! Он опять подумал о семужьем мясе. Живот, и так подтянутый, река еще больше вдавила, сплющила. Под ложечкой ныло. Он вошел в воду по грудь, подпрыгнул и поплыл к поплавкам, лежавшим на зеркальной поверхности.
Володя отлично плавал: быстро, легко, бесшумно. И нырял он тоже бесшумно, долго оставаясь под водой. Не хуже брата Ивана, а брат был лучшим на Илыче ныряльщиком. Иван давно предсказывал, что и Володя будет отличным ныряльщиком, потому что у него широкая грудная клетка, просторные легкие. «Ты будешь дышать под водой как жабрами! — говорил Иван. — Как рыба будешь дышать!» И Володя действительно дышал под водой как рыба.