Волонтер: Неблагодарная работа
Шрифт:
– На реку ушел. Ведь как вас арестовали, мы шар в небо больше и не поднимали.
– Будем надеяться, что времена те кончились. А теперь застегивайся, да пошли на улицу. Во дворе Петр чувствовалось, что нервничал. Ходил хаотично, курил.
– Ну? – вскричал он, завидев Андрея и солдата с пышными усами.
– Так ведь государь нам же время нужно, – замямлил бывший монах.
– Так чего же ты ждешь? Бегом готовить шар.
Но вместо того, чтобы бежать в так называемый «ангар», служивый побежал в дом.
– Куда это он? – спросил удивленный Петр у Ельчанинова. Но вместо
– Так ему нужно печь растопить.
– Для чего?
Пришлось Андрею рассказывать о принципе подъема шара в воздух. Его рассказ как раз занял то время, что понадобилось Никону. Служивый растопил печь, вытащил корзину, подготовил оболочку шара. Минут через двадцать «Андлар» был готов и рвался в небо.
– Я первый! – сказал Петр, подходя к корзине.
За ним последовал Андрей. Забрались. Эстонец дал знак летчику и тот начал потихоньку стравливать канат.
– Ух, ты, – вырвалось у царя, когда шар стал подниматься.
Вскоре шар завис на высоте полета птиц. Андрей порылся в ящичке и достал подзорную трубу. Хотел, было протянуть Петру, но тому, как будто ее и не надо было. Государь любовался окрестностями. Пока он это делал, эстонец посмотрел вниз, и только теперь обратил внимание на учителя царевича.
– А кто это с царевичем? – поинтересовался Андрей.
– Учитель. Он англичанин. Преподает разные науки.
Человек стоявший с Алексеем был хорошо знаком Золотареву. Его он уже один раз лицезрел, причем на глаза попался иноземец здесь в Архангельске, и было это почти год назад.
– Красотища! – воскликнул Петр, выхватил подзорную трубу. Поднес к глазам и молвил, – так вы отсюда наблюдали за передвижением шведской эскадры?
– Да государь! Между тем шар стал медленно опускаться.
– Так мало времени? – удивился царь.
– Увы. Приспособление, способное подогревать воздух в шаре не создать.
– Ты уверен Андрей? – спросил Петр, и извлек из кармана камзола зажигалку. – Узнаешь?
Еще бы! Золотарев помнил эту зажигалку. Когда-то она принадлежала ему. Петр под Нарвой оставил ее себе, как и пачку сигарет, взамен подарил кисет и трубку.
– Я так и не воспользовался ей, – проговорил государь, он щелкнул, и в небо взвилось небольшое пламя. – Если создать такую же штуку, но побольше, – добавил Петр Алексеевич, – то можно было бы подогревать воздух. Вы же говорили, что для этого подойдет жидкость, способная гореть. Как насчет хлебного вина?
Последние слова монарх произнес на земле. Слова как будто позвучали приказом, и Никон куда-то моментально исчез. Вернулся он через минуту с двумя кружками, как раз в тот момент, как Петр и Андрей выбирались из корзины.
– Что это? – спросил царь.
– Хлебное вино, – сказал служивый.
– Вовремя. Петр поднес зажигалку и поджог. Вино вспыхнуло, синим пламенем.
– Так как насчет вина? – вновь повторил свой вопрос государь.
Пока заботливый отец катал сына на воздушном шаре, Андрей подошел к князю Ельчанинову и сообщил об учителе царевича.
– Ты уверен? – переспросил тот. Эстонец кивнул.
Если существует опасность, то ее нужно устранять. Силантий Семенович и Андрей это поняли сразу, вот только арестовывать иноземца нужно было так, чтобы тот ничего такого не заподозрил, ведь в его руках находился царевич Алексей. С Петром, как предложил Ельчанинов, нужно было поговорить, как выразился Андрей – «тет-а-тет». Яшка Кольцо сказал бы просто – с глазу на глаз. Наверное, возможность поговорить искали бы долго, если бы государь, спустившись, наконец, с небес на землю, сам не предложил пройти в избушку. Да вот только о том, о чем он желал поговорить с князем да эстонцем, не получилось. Как только дверь за Андреем затворилась, князь завел совершенно другой разговор. Словно окатил Петра водичкой с головы да ног. Тот сел на лавку и молвил:
– Ты князь садись, в ногах правды нет. Да давай рассказывай поподробнее.
Приятели сели напротив. Царь думал, что говорить будет Силантий Семенович, но тот предоставил слово Золотареву. Так как история с иноземцем началась с его появления на таможенном досмотре, проводимом поручиком Крыковым. Андрей поведал, как на корабле оказались Иван Рябов и Дмитрий Борисов по прозвищу горожанин. От последнего он и узнал, что среди экипажа торгового фрегата был подозрительный человек. Рассказал, как был приставлен к тому человек, который ходил по пятам за иноземцем по городу. Дальше слово взял князь Ельчанинов, он честно признался монарху, что они того упустили. Случилось это из-за того, что ушел он на коче в город Вологду. Тут Петр отругал князя за небрежность.
– Когда пришел коч обратно в Архангельск, – продолжал между тем Силантий Семенович, – я уговорил лоцмана, отвезти меня до того места, где тот расстался с иноземцем. Увы, – вздохнул князь, – в Вологде я его след отыскать не смог. Приехал в Москву, ибо нужно было капитан-командора выручать. В лицо иноземца не разу не видывал, так и не обратил внимания на учителя царевича Алексея.
– Ну, и дурак! – Проворчал Петр, – если в лицо человека не видывал, так какого рожна ты искать то его отправился?
– Опростоволосился я государь, – признался Силантий Семенович, – не казни, опростоволосился. Если бы сегодня Андрей его не признал, мы бы его никогда не нашли. А он ведь убить царевича мог…
– А вот это ты брось! – Воскликнул монарх, – Хотел бы убить – давно бы сие черное дело сделал, а не стал бы ждать, пока его разоблачат. Вот только я сомневаюсь, что он – шпион Карла Двенадцатого!
– Так арестуй и допроси, – попытался подсказать князь, чем вызвал гнев государя.
– Это ты меня учить будешь! – вспылил тот.
Дверь в избушку скрипнула и все замолчали. Кто знает, кому понадобилось их потревожить? Тревога оказалась ложной. В дверях, держа треуголку в руках, стоял Меншиков.
– Мин херц, – проговорил фаворит. – Вот ты где!
– А где мне быть Алексашка? – поинтересовался Петр.
– Ну, хотя бы на строительстве крепости государь. Тем паче, что домик тебе на Марковом острове уже мастера поставили. Хорош дом, почти дворец.
– Крепость никуда не убежит Алексашка, – молвил монарх, – ты лучше прикрой дверь. Разговор у нас тайный.