Волонтер
Шрифт:
Последний ужин
Владимиру снился сон. Он на море. Армия уже позади. Впереди целая жизнь, долгая, насыщенная и такая же интересная, как это море, уходящее за горизонт. Рядом с ним на теплом белом песке нежится девушка бесподобной красоты. Он где-то уже видел ее. Она со смехом вскакивает на ноги и с веселыми криками несется по берегу. Узкие загорелые ступни нимфы оставляют на влажном песке едва различимые следы. Девушка будто парит над землей, готовясь взмыть
Владимир не отстает. Вскоре впереди показывается невысокий домик. Откуда он тут? Вроде еще вчера его здесь не было.
Смеясь, очаровательная незнакомка устремляется в дом. Владимир бежит за ней.
Как только они оказываются внутри, раздается удар грома, и свет за окном сменяется на сумерки. Владимир робко смотрит на беглянку. Вместо купальника на ней теперь почему-то грязный халат, некогда бывший белым. Она стоит спиной к нему и безостановочно хихикает.
«Где мы?» – спрашивает ее Владимир.
Она поворачивается. Парень отшатывается, и его грудь разрывает немой вопль. Вместо загорелой красавицы перед ним некое омерзительное существо в забрызганном кровью медицинском халате. Из-под шапочки торчат седые волосы. В запавших глазницах тлеют злобные угольки. Нижняя часть лица – или морды? – закрыта респиратором, лоснящимся от грязи.
«Ложись!» – шепчет тварь, указывая когтистой лапой на топчан, снабженный ремнями и скобами.
Владимир замечает, что скрюченные пальцы монстра сжимают ржавый скальпель, и крик наконец-то вырывается наружу.
«Опухоль! – бубнит существо, ковыляя к юноше, ошалевшему от ужаса. – Да, конечно, тебе надо вырезать опухоль».
Он проснулся, завертел головой на подушке, мокрой от пота.
– Бедный мальчик! – сказала Марина Игоревна.
Она стояла у койки Владимира, с грустью глядела на него и качала головой.
– Отпустите!.. – проговорил он, едва ворочая непослушным языком.
– Я принесла тебе поесть, Володя.
– Нет.
– Я специально побеспокоилась о том, чтобы последний ужин у тебя был настоящим, а не через вену.
После привидевшегося кошмара Владимир не придал слову «последний» особого значения. Он хотел вырваться на волю, увидеть солнце, деревья, людей, услышать пение птиц и шум автомобилей.
Парень уставился на дымящиеся котлеты и рис с подливой.
– Кстати, салат я делала сама, – с гордостью сообщила докторша, указывая на тарелку с оливье. – Я покормлю тебя.
От еды шел умопомрачительный запах, и Владимир почувствовал, как его рот наполняется слюной. Марина Игоревна поднесла к губам молодого человека ложку, наполненную рисом. Владимир чуть приподнялся, инстинктивно открыл рот.
– Вот молодец! – ласково проговорила женщина, продолжая кормить парня. – Кушай-кушай. Твой партнер,
– Партнер, – чуть ли не по слогам повторил Володя за врачом, будто пробовал это слово на вкус вместе с куском котлеты. – Какой партнер?
Марина Игоревна негромко рассмеялась, а Владимир совершенно некстати подумал, что она очень красива.
– Вы вряд ли сможете познакомиться поближе, – проговорила докторша. – Кстати, пить ему тоже нельзя.
– Почему? – глупо поинтересовался Владимир, прожевывая котлету.
– Когда он окажется под общим наркозом, его кишечник и мочевой пузырь должны быть чистыми, – терпеливо объяснила Марина Игоревна.
Владимир быстро доел салат. Его измученный, уставший от постоянного стресса мозг не успевал улавливать суть фраз, произнесенных врачихой, и он решил не обращать внимания на ее слова. После кошмара он чувствовал себя уставшим и разбитым, но вкусная еда заметно подняла его настроение.
– Когда вы меня выпустите? – спросил Симонов.
Марина Игоревна посмотрела на часы и ответила:
– Уже совсем скоро.
В камеру вошел санитар, толкавший перед собой каталку, и стрельнул колючим взглядом в сторону Владимира.
– Мы почти готовы, – с улыбкой сказала Марина Игоревна. – Да, Володя?
Парень заскрежетал зубами, узнав санитара. Именно этот субъект был с врачихой, когда его попытка сбежать отсюда потерпела крах.
Санитар поставил каталку вплотную к кровати и вопросительно взглянул на женщину.
Та кивнула и сказала:
– Вот и все, Володя. Теперь тебе надо раздеться и перелечь сюда.
– Не нужно!.. – только и смог выговорить юноша.
Его виски снова сдавила боль, желудок съежился так, словно пытался в отчаянии вытолкнуть обратно месиво, еще не переваренное, проглоченное три минуты назад.
– Нужно, – мягко ответила Марина Игоревна. – Нам лучше знать. Теперь от тебя уже ничего не зависит.
– Сделай ему укол, и не будет никаких проблем, – процедил санитар.
Владимир безрадостно засмеялся. В его мозгу вспыхнул образ твари, увиденной во сне. Ее глаза источали безумие, в мохнатой лапе был зажат ржавый скальпель.
– Чего ржешь?! – спросил санитар и набычился.
– Тебе слабо меня переложить без укола, герой. Потому что я снова тебя вырублю. – Владимира начало трясти от смеха.
Санитар залился густой краской, а Марина Игоревна улыбнулась краем рта.
– Развяжи меня, – прекратив смеяться, сказал Владимир. – Если ты мужик. Все равно мне крышка. А так хоть душу отведешь. Если конечно, у тебя кишка не тонка.
– Заткнись! – прорычал санитар, подскочил к парню, протянул к нему свою ручищу, но докторша остановила его.