Волошский укроп

Бабицкий Стасс

– Наверняка вам известно, сударь, носит ли Быковский очки?

Адъютант кивнул и уточнил:

– Пенсне. В дорогой оправе. Сам не видел, но в протоколе отмечено.

– Тогда, вполне возможно, что я ошибся, – вздохнул Мармеладов. – Бывает за мной такое: мотивы происходящих событий угадать могу с потрясающей точностью. Детали преступления восстановить – еще скорее могу, потому что для этого нужны лишь умение наблюдать и логические законы, чтоб все увиденное связывать. Но если что-либо не заметил, то и не учитываю. Знал бы прежде, что доктор носит пенсне и вряд ли заподозрил его в шпионских играх.

– Позволь-ка, братец! Но ведь больше некому. Было пятеро соучастников, – сбитый с толку почтмейстер

поднял вверх открытую ладонь, загнул четыре пальца, сжимая кулак. – Эти мертвы. Остается один, которому все это выгодно, ты правильно объяснил. Откуда же сомнения?

Митя даже повертел оттопыренным пальцем перед носом приятеля.

– Но очки переворачивают эту историю, примерно вот таким образом, – Мармеладов соорудил из пальцев такую же фигуру, а после свернул большой палец, просунул его между другими и получился кукиш. – Изначально я подозревал, что доктор убивает пациентов, заменяя привычный им настой или отвар ядовитым зельем. Даже вдова Паланина, хотя не доверяла эскулапам, могла принять лекарство из рук сообщника – в виде исключения. Но очки и наличие горящих свечей в это время суток, подсказывают мне, что Быковский и сам лечился! От глазной болезни, именуемой «куриной слепотой». А помогает от нее, конечно же…

– Фенхель! – воскликнули в один голос Митя и адъютант.

– Стало быть, кроме пяти известных нам участников, в банде похитителей, – тут сыщик, в свою очередь, помахал кукишем перед лицами слушателей, – был еще и шестой. Тот, кто подбросил аконит приказчику Мисимову и всем прочим сегодняшним жертвам. В том числе и г-ну Быковскому.

– Так чего же мы ждем? – Ершов сорвался с места и поспешил к высокому крыльцу. – Спасать доктора надо!

Платон трижды дунул в свисток, позаимствованный у городового в лавке Мисимова – как раз на такой случай: позвать полицейских. Странная штука: и пяти минут не прошло, как юноше хотелось убить Быковского. Теперь же тот был чрезвычайно нужен живым. Нет, никакой жалости кавалергард не испытывал. Просто доктор – самый важный свидетель. Да и вообще, единственный, оставшийся в живых… Ценная добыча!

Митя побежал следом, но тут же захромал и обернулся.

– Родион! А ты-то чего стоишь?

Мармеладов покачал головой, глядя, как адъютант колотит кулаком в дверь, а после отпихивает прислугу, – Дуняша аж завизжала от испуга, – и топочет по лестнице сапожищами.

– Бесполезно. Отвар фенхеля выпивают натощак, перед ужином. Скорее всего, доктор уже четверть часа как преставился. Яд действует быстро, мы сами в том убедились.

– Эх, говорил же я, надо было поспешать, – сокрушался почтмейстер. – Глядишь, успели бы перехватить.

В этот момент окно с громким треском распахнулось, а левая створка повисла на одной петле, безжизненно поскрипывая: кавалергард не рассчитал силу удара. Выворотил крепления и шпингалет, высунулся чуть не по пояс и закричал:

– Сюда! Скорее!! Он еще живой!!!

Редкие прохожие, повернувшиеся на зычный голос, увидели, как двое мужчин врываются в дом. А за ними спешат бородатый дворник, усач-городовой и гладко выбритый квартальный надзиратель, этот случайно оказался рядом, прохаживался по соседней улице и примчался, услыхав тревожный свисток. Не разобравшись в чем дело и подозревая грабеж, полицейские вцепились в приятелей, стали выкручивать руки, даже попытались уволочь вниз по лестнице. Но появившийся в проеме двери кавалергард при полном параде скомандовал: «А-ат-ставить!» – чем окончательно смутил стражей порядка. Они помялись немного и встали на пороге дома – отгонять любопытствующих.

Войдя в комнату, Мармеладов убедился, что адъютант неверно оценил состояние отравленного. Быковский умирал, хрипя и страдая от адской, – судя по громким стонам, – боли в животе. Он почувствовал неладное уже после пары глотков и выплеснул

отраву прямо на тарелку со щукой в сметане. Затем взболтал пару ложек горчицы в стакане воды, выпил залпом это надежное рвотное средство и попытался таким образом вывести яд из организма. Но жизнь это позволило продлить лишь на несколько минут, а вместе с тем – и мучения. Несчастный скрючился на полу, напоминая брошенную в угол марионетку. Кровавая пена пузырилась на губах его, аккуратно подстриженная бородка дрожала – доктор силился что-то сказать, однако от судорог, пробегающих по всему телу, свело челюсти. Пенсне в посеребренной оправе осталось на обеденном столе, поэтому Быковский подслеповато щурился на вошедших, не узнавая никого, даже Дуняшу.

– В-в-в…

Он ужасно закашлялся, кровь полилась на недавно купленный персидский ковер, добавляя к замысловатому узору новые линии и пятна. Мармеладов наклонился поближе к умирающему.

– В-в-во… – повторил тот. – В-в-вол…

– Волошский укроп, – докончил за него сыщик. – Да, мы знаем, что отраву маскировали под фенхель. Видимо, его стойкий аромат перебивает запах яда. Но кто вам продавал эту траву?

Скрюченные пальцы с неожиданной силой вцепились в рукав Мармеладова. Доктор приподнялся на несколько вершков и попытался сказать более внятно.

– Т-тор-г-говец… Мех-х-х… Мех-х…

– Мехом? – встрял кавалергард. – Этот негодяй торгует мехом? Где? Скажите, где нам его разыскать?

Доктор даже не повернул головы в его сторону. Один глаз уже закатился, дыхание прерывалось горловыми спазмами. Но все-таки, собрав последние силы, Быковский сумел произнести имя:

– М-м-Мехмет-б-бей!

После чего с глухим стуком откинулся навзничь. Сыщику пришлось приложить изрядное усилие, чтобы разжать коченеющие пальцы. На краткий миг он подумал с привычной язвительностью литературного критика, что большинство писателей, даже и не обделенных талантом, передавая эту сцену на бумаге, непременно употребили бы давно навязший в зубах штамп – «мертвая хватка». Но тут же одернул себя. Да, ситуация крайне напоминала авантюрный роман – таинственный отравитель, похищенная девочка, – однако вокруг не страницы книги, а самая настоящая жизнь. Здесь только от самого Мармеладова зависит, сумеют ли они поймать шпиона и спасти Анастасию, или нет. Никакой мифический автор не поможет, не подскажет и не наполнит голову неожиданными озарениями.

– Мехмет-бей, – задумчиво произнес Митя.

– Где теперь искать этого торговца? – вторил ему кавалергард.

Мармеладов подошел к Дуняше, всхлипывающей у дверей. Горничная была расстроена смертью доктора, но еще больше переживала за дальнейшую свою судьбу. Рекомендации ей теперь дать некому, в приличный дом не возьмут, придется возвращаться в Тверь, к тетке, которая поспешит выдать ее замуж за первого встречного, лишь бы самой не кормить. Или как-то устраиваться в Москве? Но то, что может предложить этот циничный город девице без образования и сбережений… Уж лучше замуж за первого встречного.

Отдавшись невеселым мыслям, Дуня совсем не услышала Мармеладова. Пришлось повторить вопрос:

– Знакомы ли вы, сударыня, с этим самым Мехмет-беем? Торговцем специями, надо полагать.

– Нет, нет, – замотала головой служанка. – Доктор не велел мне покупать этот чудо-укроп. Все приговаривал: «Дура ты, девка, обманут тебя на Трубе. А денег травка стоит немалых, нельзя рисковать». Всегда ходил и выбирал самолично.

– На Трубе? – уточнил сыщик. – Верно, и что же я сразу-то не догадался: дочь обер-полицмейстера похитили на Трубной площади, как раз около рынка! Стало быть, там этот торговец и сидит, как паук в паутине. Выбирает доверчивых мушек из числа постоянных клиентов, выспрашивает про них все подробности, а после готовит мерзкие пакости, вроде сегодняшней… Г-н Ершов, куда это вы?