Волшебная гондола
Шрифт:
— Я не хочу вставать, — прокаркал Полидоро за ширмой. Мне было по душе, что говорила эта птица.
Когда я заметила, что Доротея просто лежит, я последовала ее примеру. Пока никто не пришел, чтобы сбросить нас с кроватей, не было причины никуда спешить.
Я мгновенно уснула, но покой длился не долго. Очень скоро постучались и сестра
Гиустина вошла.
— Утренний молебен сейчас начнется, — сказала она.
— Я приду в обед к вечерней мессе в базилику, — пробормотала Доротея.
Гиустина неодобрительно посмотрела.
—
— Что Вас беспокоит, — проворчала Доротея. — Я здесь гость и хорошо плачу.
Вам не достаточно красивого платка с прошлой ночи? — Она остановилась. —
Хорошо. Пряжка из перламутра. Тогда до конца недели я хочу, чтобы меня оставили в покое, и выходить так часто, как мне соблаговолит. Так же и по вечерам.
Сестра Гиустина без возражений взяла пряжку, но вместо того, чтобы уйти, спросила меня:
— А что ты, дитя мое? Ты не хочешь пойти на утренний молебен, как все благочестивые женщины в этом монастыре?
— Я себя плохо чувствую, — пробормотала я.
— В молитве тебе мгновенно полегчает. — выжидательно она стояла рядом с моей кроватью.
Я уже поняла этот принцип. Сонная я уселась на кровать и пошарила в сундуке, который стоял в ногах кровати. Наконец, я нашла сумочку с монетами и достала маленькую серебряную монету, которую сестра Гиустина загребла без слов. Затем она отступила и дала нам спать дальше.
Разумеется, с обеденным колокольным звоном ночной сон окончательно прошел.
Полидоро начал каркать, и Доротея заявила, что ей нужно торопиться, так как она еще хотела купить маску к вечернему торжеству у Тревисана. Как только я это услышала, я моментально проснулась. Торжество!
Вернется ли Себастиано вовремя, чтобы расстроить убийство, запланированное
Альвизе?
Кто собственно этот Тревисан, он должно быть важный человек, иначе Себастиано не прилагал бы никаких усилий, чтобы его защитить.
Вскоре я представила всевозможные мерзости: Альвизе перехитрил Себастиано и заманил обратно в будущее, дальше произошел бой на ножах и в этот раз он взял верх. Себастиано, смертельно раненный, лежал в больнице, в то время как здесь беда развивалась своим чередом.
Мои фантазии становились все более неутешительными. Это продолжалось не долго, пока я не убедилась, что жизнь Тревисана не стоила и цента. Усилия
Себастиано, чтобы его спасти, были напрасны.
— Скажи-ка, а кто этот Тревисан? — спросила я Доротею, когда мы возвращались с обеда в нашу келью.
— Массимо Тревисан - очень уважаемый член Совета Десяти. Многие в нем видят следующего прокуратора. Или возможно следующего дожа*. Однако Альвизе считает, что Тревисан стремится на должность старейшины. Так зовутся самые высокопоставленные и важные советники дожа, которых осталось совсем немного.
Альвизе говорит, что у них в руках настоящая
Массимо Тревисан не только очень богат, но и, должно быть, хорош собой. Его торжества очень любят, пол Венеции дерется, чтобы быть приглашенными на торжество. Я нахожу милым со стороны Альвизе взять меня с собой.
(*Дож (итал. doge, от лат. dux — «вождь, предводитель») — титул главы государства в итальянских морских республиках — Венецианской, Генуэзской и
Амальфийской. Прим.перев.)
Ага. Постепенно у меня появлялось лучшее представление. Речь шла о политической борьбе за власть. Альвизе хотел сделать так, чтобы кто-то другой завладел постом правления. Возможно, сам лично.
— Альвизе тоже в политике? — спросила я.
— Не он, а его отец. Который так же в Совете Десяти, и, насколько мне известно, хотел бы стать Старейшиной.
С этим все последние неясности исчезли.
— Мне нужно идти на исповедь и потом на мессу, — сказала Доротея.
— А куда ты идешь на самом деле? — спросила я.
— Конечно же, покупать маску.
— Я с тобой, — сказала я.
— Исповедоваться? — сомневаясь, спросила она.
— Нет, за маской.
— Зачем тебе нужна маска?
— Мне нравятся маски, и я всегда хотела себе одну.
Глава 14
По правде мне хватило и одной, которая виновна во всех моих несчастьях и которая теперь покоится в моей сумке в будущем на дне Гранд-канала. Вместе с моим iPod.
— Я знаю прекрасный магазин масок, — сказала я.
— Я тоже, — ответила Доротея. — Это совсем рядом, прямо за Базиликой.
Хорошо получилось, так как мне не нужно было убеждать ее в том, чтобы она пошла туда со мной. Втайне я надеялась, что встречу там, по крайней мере, Барта и смогу провести с ним экстренную беседу.
После обеда вместе с Доротеей мы выбрались, преследуемые мечтательным взглядом парня по имени Эрнесто, который служил стражем у ворот и пономарем в
Сан Закаррия. Доротея объяснила мне, что это не нормально, если девушки благородного происхождения гуляли одни. Везде в городе орудовали карманники и другой дурной сброд, а иногда торговцы рыбой учиняли такое бесчинство, когда видели особенно красивых светловолосых девушек.
— Они похищают бедные творения на свои грязные корабли и продают их в гарем восточных ужасных правителей, — поведала мне Доротея. При этом она выглядела так серьезно, что едва ли можно было воспринять это сообщение за шутку. Я и без того была уже наслышана о большом количестве ужасающих историй об османах, с которыми Венеция время от времени вела войны.