Волшебная трубка
Шрифт:
К концу "Производственной Практики" Семен Борисович научился сносно ругаться матом, заработал 80 советских рублей, порезы на руках, растяжения и ушибы некоторых мышц, а вот пот с его рабочей футболки так и не удалось отстирать и ее пришлось выбросить. Но имелись и полезные приобретения в плане обогащения жизненным опытом. Дело в том, что у всех заводских пролетариев была очень примечательная форма пальцев верхних конечностей. Они были сильно расплющены на концах, как у австралийских гекконов, и покрыты толстыми желтыми ногтями с потрескавшейся эмалью. Как заметил Сеня, такие трансформации с пальцами пролетариев происходили от того, что те часто промахивались молотком мимо цели, забивая в свои агрегаты какой-нибудь шуруп или болт. Конечно, скажет внимательный читатель, ведь выпимшему человеку
Гекконов Семен Борисович никогда не боялся, а вот обладателей тонких наманикюренных перстов с нежным загаром опасался всегда. Кроме того у Семена Борисовича сложилась покойная ясность насчет того к какой судьбе его хотят подготовить при помощи всех этих лагерей и практик. И он, несмотря на нежный, в общем-то, возраст решил воспротивиться окружающим указаниям, знакам Судьбы и обстоятельствам.
Единственным шансом вырваться из порочного шарикоподшипникового круга ада было поступление в высшее учебное заведение. Понятно, что никакой помощи в этой борьбе от старшего Горя ждать не приходилось, как, впрочем, и от среднего заведения с его заученными наизусть образовательными мантрами. Сеня забросил футбол и общение со своими сверстниками - будущими обладателями гекконовых пальцев, и все свободное время пропадал в читальном зале, расположенном в подвале соседнего барака. Посетителей в этом заведении было мало, поэтому заведующая - Берта Наумовна очень скоро обратила внимание на странноватого мальчика. А когда она поняла, что подросток совсем не обращает внимания на разные "Как правильно закалять" и "Туманности Скорпиона" решила принять участие в процессе его самоотверженного самообразования. К очередному посещению Семеном культурного заведения Берта Наумовна формировала для него специальные пакеты книг, которые по ее мнению следовало читать культурному молодому человеку. Так будущий Черный Олигарх впервые познакомился с мировой классикой (правда в очень сокращенном и урезанном виде), приобрел привычку к чтению, а самое главное - к самостоятельному мышлению. Берту Наумовну Семен Борисович всю свою жизнь вспоминал с теплотой.
Еще одним знаменательным событием в юности Горя был прием его в члены ВЛКСМ. В этом нет никакого идеологического подтекста, просто во время церемонии Семен обратил внимание на форму пальцев членов приемной комиссии и понял, что они так далеки от шариковых и подшипниковых производств, как только это может быть вообще, в принципе. Совершенно определенно выход из аквариума находился где-то рядом. Отвечать на вопросы престарелых комиссаров Семену было легко - сказывался уже накопленный к тому времени интеллектуальный багаж.
– Какие решения II-ого Съезда РСДРП были самыми судьбоносными для рабочего движения?- спросил его один из членов комиссии с хитроватым, как у легендарного вождя пролетариев, прищуром.
– Углубить работу с пролетариатом, расширить агитацию, усилить сопротивление царизму, крепить солидарность, уверенно двигаться вперед!- без заминки выпалил Семен.
– Правильно,- удовлетворенно кивнул член,- А как бы вы охарактеризовали современный империализм?
– Как до сих пор учит нас товарищ Ленин, империализм есть загнивающий, разлагающийся, покрытый социальными язвами и потому очень сильно воняющий капитализм!
– Молодец!- воскликнул обладатель тонких пальцев с розовыми ногтями,- Держи билет! На значок!
После окончания среднего заведения, Семен благодаря упорному самообразованию без особого труда поступил в высшее заведение под названием "Финансово-Экономический Институт". К тому времени он окончательно убедился в том, что для удаления от шарикоподшипниковых производств на достаточное расстояние в СССР мало иметь справку о "высшем образовании". Сема решил делать партийную карьеру и самовыдвинулся на должность комсорга группы Э -12, на которую и был утвержден единогласно (корпеть над отчетами о якобы проделанной работе и собирать медные деньги комсомольских взносов никто из студентов не захотел).
Сема тоже не хотел тратить свое свободное время на бесконечные заседания, малевание плакатов к партийным праздниками и прочую чушь, но цель оправдывала средства - от цехов "Завода ? 8" нужно было отплывать как можно дальше по эсхатологической реке жизни. Иногда, клея в пустой аудитории какую-нибудь картонную шестерню к очередному партийному празднику, Семен почти до слез завидовал своим пьющим пиво и любящим девиц легкого поведения одногруппникам. Но с другой стороны он понимал, что те либо отчаянно безрассудны, либо имеют высокопоставленных родителей. Высокопоставленных родителей у Семена не было, а все безрассудство он к тому времени в себе уже окончательно изжил.
Исполнительного и нетребовательного комсорга группы вскоре заметили в институтском Комитете ВЛКСМ, и Сема резко пошел вверх. Сначала он занял место комсорга потока, а затем - курса. Теперь ему не приходилось клеить и насаживать на палки картонные шестерни. Два раза в месяц Сеня ездил на совещания в райком, после чего учил клеить и насаживать других, а сам занимался т.н. "общими вопросами". Во время одного из райкомовских совещаний он и познакомился с инструктором по идеологическим вопросам производственно-экономического отдела Коминтерновского РК ВЛКСМ Макаром Шустрингом.
Это знакомство произошло в курилке райкома, и было знаменательной вехой в судьбе Горя. Во время заседаний актива, которые иногда продолжались по нескольку суток, с кратковременными перерывами на сон и отдых, глоток табачного дыма иногда был важнее глотка свежего воздуха. В курилках собиралась в основном райкомовская молодежь и молодые активисты из расположенных в районе учреждений и заведений. Во время этих перекуров велись очень свободолюбивые и смелые разговоры в вольтерьянском духе. По сравнению с длиннющими схоластическими докладами, которые зачитывали старшие партийные товарищи в зале заседаний, эти разговоры казались не только смелыми и интересными, но где-то даже и несколько контрреволюционными. Главной темой заседаний в те годы было подробное перечисление всего, что удалось произвести в подотчетной местности за прошедший отчетный период, с традиционными вставками: "усилить", "активизировать", "углубить" и т.д. В тот год как раз, один из старых высокопоставленных партийцев, с давно утонувшим в океане маразма рассудком, предложил не просто перечислять все произведенное местными пролетариями, а каждую деталь и узел по отдельности - вплоть до пружин и болтов. Понятно, что в результате этого прогрессивного нововведения резко увеличилась продолжительность заседаний, а вместе с ней и продолжительность, и качество разговоров в курилке.
– Скоро всему этому великолепию придет конец!- сказал однажды Шустринг и указал дымящейся сигаретой на окно, за которым дымили огромные трубы заводов и фабрик.
– Как?!- воскликнул Семен,- Неужели империалистам удалось добиться превосходства в ядерных вооружениях?!
– Да нет, я не в том смысле. Ядерный паритет пока сохраняется. Империалистам удалось достигнуть превосходства в экономической сфере, а она же, по сути, есть и политическая, поэтому скоро диктатуре пролетариата придет конец! Не смог пролетариат указать человечеству путь в Светлое Завтра, его хрупкие плечи просто не выдержали колоссальной исторической нагрузки. Да и к тому же (в этом месте Шустринг произнес малопонятную и загадочную фразу) Меченый Балабол уже повсеместно разлил свое балабольство, и красный трамвай скоро на нем поскользнется.
– Не понимаю,- сказал Семен,- Все вокруг как всегда. Из чего следуют такие эпохальные выводы?
– Из наблюдений за окружающей действительностью,- спокойно ответил Шустринг.
– Очень интересно - из каких таких наблюдений?
– А вот ты скажи - много молодежи у вас в институте носит американские джинсы?
– Изрядно,- сказал Семен и задумался,- Я бы даже сказал, что большая часть.
– Вот видишь. А ты когда-нибудь видел в новостях, или там, в "Международной панораме", чтобы американцы носили наши ватники и кирзовые сапоги?