Волшебница Вихря
Шрифт:
— И Вихреградье не помнишь? А то, как мы с тобой по берегу гуляли, на звёзды смотрели? А как бывала в моих снах? Ну же, маленькая, хотя бы попытайся! Ты ведь умница, ты сможешь!
Я слушала его, словно пила цветочный мёд. Теперь-то мне было понятно, что это сон. Стоит шагнуть навстречу — и мужчина убьёт меня, чтобы помочь проснуться. Я приложила ладонь к груди.
— Пожалуйста… Если ты затем пришёл, чтобы меня от страданий избавить…
Однако он явно не торопился снова обнажать меч.
— Ты должна мне поверить, Веда. Послушай своё сердце! Не знаю,
Я была напугана тем, что ярость в его глазах сменила горестная, безумная нежность. Никто не мог любить меня. У меня не было супруга. Я не жила, лишь существовала в бесконечной муке холода и туманов, из которых не выберешься.
Он околдовал меня, не иначе. Смутил своим видом, пленил светом, что жил в холодных глазах. Он не был страшен, как показалось мне изначально, напротив, красив. Вот только было понятно, что мужчина прежде жил сухой, трудной жизнью, в которой, как и в моей, не было радостей. Не потому ли, что кто-то нас разлучил? Смутно шевельнулось в груди беспокойство, и я поняла, что чувствую саму утраченную память.
— Иди же сюда, малышка! — с болью в голосе произнёс мужчина.
Я убрала меч в ножны, пристегнула их за спину, чтобы не мешались. Взялась за края норы, медленно и тяжело поднимая ногу… И мужчина одним звериным прыжком оказался рядом, чтобы тотчас выхватить меня из тёмного древесного нутра и обнять так, что кости хрустнули.
— Любимая моя!
Всё изменилось мгновенно. Всё как будто обрело цвета. Я по-прежнему не помнила Власа, но откуда-то знала, что приму от него любой путь — и долгожданную смерть, и новую жизнь, и саму бесконечность боли. Можно ли мне было обнять в ответ? Но как решиться на это, когда в голове было пусто, в сердце тревожно, а в теле — тепло?
— Котёнок мой замечательный, — прошептал мужчина, медленно и осторожно гладя меня по голове. — Не бойся. Я не стану торопить тебя и не обижу. Просто доверься мне, как я доверял и доверяю тебе.
Я положила дрожащие пальцы ему на грудь, и почувствовала, как тревожно бьётся его сердце.
— А если я никогда тебя не вспомню?
— Ничего, — одними глазами улыбнулся он. — Главное, что я готов заново взрастить в твоём сердце любовь, как бы долго ни пришлось лелеять её хрупкий росток.
Я не успела задуматься о том, что предстояло: мужчина скинул с плеч плащ, закутал меня в него и легко поднял меня на руки.
— Куда мы? — спросила я, чувствуя себя абсолютно беззащитной, но и счастливой от страха. Вот уж не подумала бы, что чувства могут быть такими противоречивыми!
— На корабль, — сказал Влас, широко шагая.
— Я должна попрощаться с дубом. Он был моим домом, — сказала я и сжалась, думая, что мужчина рассмеётся, однако он был серьёзен.
— Ты успеешь проститься, мы отплываем только завтра.
Я чувствовала, что нужна ему, и готова была только ради этой жадности рискнуть всем. Первый страх прошёл, и было мне в мужских объятьях горячо и безопасно. Как давно я не знала такого тепла! Сколь долго не слышала чужого дыхания, стука сердца, не обоняла запаха! Я оставила всякие надежды, и обрела их разом. Наверное, если бы Влас не взял меня на руки — упала бы на песок, не в силах справиться с навалившейся радостно-волнительной тяжестью.
Влас. Мне нравилось его имя. Оно было одновременно сильным и ласковым. А вот моё прежнее совсем не подходило мне нынешней. Я вдруг смутилась того, что мужчина вёл себя по-хозяйски. Он так крепко держал меня, что было ясно: не отпустит от себя, одна больше ни на секунду не останусь.
А потом я увидела в тумане очертания корабля, и уж как была смущена и растеряна, поняла — это было не то судно, которое причалило некоторое время назад. Этот корабль был куда больше и выше, с парусами цвета меди и огромным драконом на большом полотне. Значит, не зря я схоронилась в дубе! Дождалась, дотерпела до нежности! Ни один разбойник не стал бы вести себя со мной так терпеливо и мягко, тем более говорить, что он мой супруг. Злодей бы просто схватил меня и ударил, чтобы утащить на корабль. Но не Влас. Кажется, он и правда был моим мужем, и я не представляла, как себя с ним вести.
Любимый. Что разлучило нас? Как мы оказались так далеко друг от друга? Я жаждала узнать как можно больше.
— Я знаю, ты ничего не помнишь, но скажи хотя бы, сколько времени находишься на этом острове? — между тем спросил Влас.
Я прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. Теперь уже было не важно, сон ли это.
— Наверное, не меньше года. Со мной что-то случилось некоторое время назад. Я была на берегу, начинался дождь… А потом удар, и боль, и жуткий звон в ушах… У меня на руке появился странный шрам, похожий на ветвь дерева. Мне кажется, до этого происшествия я помнила всё. Ты расскажешь, кем я была?
— Уверен, что помогу тебе самой это вспомнить.
Я кивнула. Страха не осталось, а вот боли стало намного больше. И болело у меня не только оттаявшее тело, но и сердце, слишком быстро устремившееся на свободу. Теперь я очень хотела как можно скорее покинуть остров, и единственным, что останавливало скорое отплытие, были мысли о мёртвом дубе, который я должна была покинуть.
Штормовой дуб. Вихреградье. Влас Вихрь. Назойливая важная мысль вызвала головную боль.
— Влас, нам придётся тут… — начал незнакомый голос, и тут же споткнулся. — Кто это?
Я уставилась на мужчину, тоже незнакомого, и как будто чем-то важного. Он был высоким, худощавым и светловолосым, но всё равно похожим на Власа, у которого пряди были чёрно-серебряные.
— Ты уж присмотрись внимательнее, Эрх, только не пугай её. Она ничего не помнит ни о проклятии, ни обо мне. Тебя не вспомнит тем более.
— Веда?! — воскликнул мужчина, и дёрнулся было к нам, но я сжалась, пряча нос у Власа на груди.
— Брат, это невозможно!
— Ты не прав. Мы все заслужили чудо.