Волшебник Темной Улицы
Шрифт:
Исидора схватила лупу, оставленную Уной на столе, угрожающе подняла ее, словно собиралась ударить Адлера по голове.
– Забери слова назад, – потребовала красавица.
– И не подумаю! – не сдавался Адлер.
У сыщицы перехватило дыхание, когда она увидела в руках у Исидоры отцовскую лупу. Стекло было очень хрупким и отнюдь не предназначалось для использования в качестве оружия.
– Отдай сюда! – заорала Уна.
Исидора глянула на то, что взяла в руки, и либо поняла, что это малоэффективный инструмент для угрозы, либо заскучала от общей мизансцены, но так или иначе отреагировала предсказуемо, закатив глаза и крикнув с небрежением:
–
Казалось, время замедлило свой ход, когда Исидора бросила лупу в сторону Уны. Юная сыщица не смогла определить, из корыстных убеждений или по глупости красотка швырнула дорогую вещицу с такой силой, что та буквально просвистела над головой Уны.
Лупа сделала пируэт в воздухе и ударилась об угол чайного столика. Звон разбивающегося стекла оглушил Уну, а рот раскрылся от ужаса, когда на полу она увидела мириады упавших осколков.
На секунду в гостиной воцарилась мертвая тишина, а внутри Уны что-то оборвалось.
– Рэконси-и--илио! [прим.пер Reconcilio!]
Заклинание поднялось из самой глубины сознания, из тех недр памяти, которые должны были быть запечатаны на века, но гнев пробудил эти силы. Осколки лупы поднялись в воздух и закружились по контуру ободка, словно время повернуло события вспять.
Кусочки стекла сливались воедино, затянутые маленьким водоворотом в золотую оправу. Белая вспышка света озарила комнату, эхом отразившись от маятника, который загудел, будто колокол.
Настоящая какофония, напоминающая скрип тысячи виолончелей, заигравших вместе. Ламонт заорал от неожиданности, а молодая ведьмочка взвизгнула, что есть мочи. Гул также резко прервался, как возник.
Лупа в целости и сохранности лежала на ковре, а линза сверкала по-прежнему безукоризненно.
Уна схватила вещицу с пола. Во рту все жутко пересохло. Испытывая вину за то, что недоглядела за семейной реликвией, она судорожно спрятала лупу в карман, словно ребенок, который не желает, чтобы его поймали с поличным.
Уна пару раз моргнула и недоверчиво тряхнула головой. Нет, дело было не в том, что чары восстановили лупу без малейших изъянов, а в том, что она сама воспользовалась этими чарами. Она же не нарочно. Просто вырвалось. Само по себе. Осознание случившегося напугало сыщицу, и судя по лицам остальных, происшедшее поразило их с не меньшей силой.
Сперва она взглянула на Адлера. Глаза парня были выпучены от изумления. Гримасы оставшейся троицы кандидатов также выражали удивление.
Уна тут же кинулась было умолять всех, чтобы они никому, и особенно Волшебнику, не рассказывали о случившемся. Нет, Александр не разозлился бы. Этого бояться не стоило. Дядя наоборот крайне заинтересовался бы этой историей, и всё же девушке не хотелось, чтобы он узнал.
Взглянув на Адлера ещё раз, она увидела, как синеокий паренёк по-прежнему разглядывает её с выражением неизменного восхищения.
Тишину нарушила Исидора:
– А я так смогу, когда подмастерьем стану?
Уна, вновь переполняясь гневом от выходки златокудрой красотки, с негодованием взглянула на Исидору.
Мистер Рэйвенсмит откашлялся:
– Мисс Крэйт, вашу подпись, будьте любезны.
Уна разъяренно глянула на адвоката, собираясь высказать все, что она думает, но затем сообразила, что сказать ей нечего. Она приставила ручку к документу, желая побыстрее покончить со всеми делами.
В руке снова появилось знакомое покалывание, словно что-то внутри противилось ее действиям, но на сей раз, стиснув зубы, девушка
Мистер Рэйвенсмит заверил своей подписью оба контракта. Как только он закончил, дверь в гостиную отворилась, и в комнату вошел Волшебник в развевающейся пурпурной мантии. Он глянул на юриста.
Мистер Рэйвенсмит учтиво поклонился:
– Все идет по плану, сэр.
Глава 8. Ловец фей и эльфийская смерть
– Разрешите откланяться, – попрощался мистер Рэйвенсмит с Александром. – Меня ждут платежеспособные клиенты.
Уна стояла в стороне от претендентов, которые повскакивали с кушетки и выстроились в шеренгу вдоль стола, завидев мага. Сыщица наблюдала за всем происходящим, пребывая в легком оцепенении от инцидента, пытаясь понять, что же все-таки случилось, и почему она воспользовалась чарами.
Нечто внутри неё взбунтовалось. И дело не просто в злости. Предыдущей ночью в логове Игрегиуса Гудфеллоу Уна была так же разгневана и напугана, но магия тогда не вырвалась наружу. Ни капельки волшебства. Какая бы причина ни стояла за этим спонтанным поступком, ее корень крылся в страхе потерять отцовскую лупу.
Александр обернулся к адвокату, собираясь отпустить Рэйвенсмита восвояси, но дверь в гостиную неожиданно с грохотом распахнулась, перепугав всю честную компанию.
– А вот и я! – прокричал высокий нескладный мужчина, вошедший в комнату. Громкий, поставленный голос звучал одновременно заносчиво и чересчур назойливо. Присмотревшись получше к незнакомцу, Уна узнала в нем Гектора Гримсби, слепца, исчезнувшего с музейного крыльца нынешним днем.
Юная сыщица отметила сразу, что калека явился без красного зонта в весьма растрепанном виде, словно недавно побывал в потасовке. Голова была плотно обмотана белым бинтом, а задрипанная повязка на лбу не удержала кровь, просочившуюся сквозь повязку густым пятном.
– Кто таков будете? – осведомился адвокат.
– Гектор Гримсби, – представился усач. – Претендент на место подмастерья Волшебника.
Уна уставилась на опоздавшего с удивлением. Хотя никаких возрастных ограничений на должность не существовало, по мнению девушки, кандидат, которому на тот момент казалось лет сорок, для помощника был уже староват. Гримсби стал принюхиваться, повернув голову в сторону Уны, и та увидела бельма в его глазах, лишенные каких-либо зрачков вообще.
Слепец устремил свои глазницы, похожие на два бездонных молочных озера, прямо на племянницу Волшебника. Мусоля пальцами кончики своих экстравагантных усов, Гримсби ухмыльнулся, что заставило Уну отшатнуться назад.
– Вы опоздали! – недовольно сказал Александр.
– И чтобы стать кандидатом, вам необходимо подписать контракт, – печально продолжил Рэйвенсмит. – Вот тут, на столе. – Он взял слепца под руку, чтобы сопроводить до места, но Гримсби ее отдернул.
– Поводырь мне не нужен. Я чую дорогу! – ноздри его раздулись, став шире в два раза прежнего, и превратились в огромные туннели посередине лица. Он двинулся вперед, уверенно обошел незанятый стул, по пути перешагнул через подставку для ног и направился прямо на качающийся маятник. Остальные дружно ахнули, но не успели сказать и слова, как Гримсби сменил курс и достиг стола. Наклонившись, он с любопытством обнюхал книгу, которую Адлер оставил слева, и затем перевел внимание на соглашения. Выпрямившись, слепец спросил: