Волшебники: антология
Шрифт:
Наконец Обек одолел последний утес и оказался в миле от замка Канелун. Шпили башен царапали облака, стены сливались с окружавшими их скалами. А за стенами граф увидел кипящую материю Хаоса, отливающую то желтым, то синим, то серым, — его цвета постоянно менялись, как цвет моря в ветреный день. И внезапно граф Обек показался самому себе чем-то маленьким и незначительным по сравнению с той бездной, что открылась перед ним. Как мог кто-то жить в замке Канелун? Каким могучим умом должен обладать такой человек? Или, напротив, обитатель замка безумен? Однако Обек Маладорский отнюдь не был малодушным. Он сумел совладать
В замок Канелун вело множество дверей и ходов — все одинаково темные и негостеприимные. Они казались глотками чудовищ, готовыми поглотить жертву.
Обек помедлил, выбирая отверстие в стене, затем, набравшись решимости, нырнул в непроглядную темноту. В проходе было холодно и пусто, и граф остро ощутил свое одиночество.
Вскоре он понял, что заблудился. Он не слышал эха собственных шагов; проход все время изгибался под разными углами. Тьма не позволяла Обеку увидеть стены или потолок, но он чувствовал, что коридор становится все уже, а потолок нависает над самой головой. Обернувшись, он с ужасом обнаружил позади сразу несколько проходов, но не смог бы сказать, из которого вышел. Он попал в лабиринт.
Графу казалось, что он сходит с ума. Он уже не помнил направления, в котором шел. Безумие все глубже проникало в его мозг, а с ним пришел и леденящий страх. Темные коридоры наполнились безобразными, пугающими образами — или то были существа из плоти и крови? Обек расчищал себе путь мечом, но призраков было слишком много. Он все же сумел побороть панику — это была битва, а в битвах он всегда чувствовал себя уверенно. И призраки отступили. Граф оперся на меч и перевел дыхание. Однако стоило ему оглянуться, и страх вернулся, а с ним и новые призраки — существа со сверкающими глазами, огромными коггями, оскаленными клыками. И самым ужасным было то, что некоторые из них казались ему знакомыми, словно их мерзкие морды являли собой карикатуры на его старых друзей и соратников. Он бросился бежать.
Зловещий хохот загремел за его спиной. На бегу Обек споткнулся, и его отбросило к стене. И тут он почувствовал, как стена, сложенная из массивных каменных плит, под его руками становится мягкой и текучей; он нырнул в нее, как в воду, и оказался в другом коридоре. Граф упал на колени и увидел перед собой Элоарду. Прекрасную Элоарду, которая на глазах превращалась в безобразную старуху.
— Это безумие, — прошептал Обек. — Это явь или морок? Или то и другое вместе? — Он возвысил голос: — Элоарда!
Она растаяла в воздухе, а на ее месте появилась новая орда демонов. Маладор вскочил на ноги, поднял меч и обрушил его на ближайшего врага. И монстры тут же покорно расступились, пропуская воина. Он понимал, что должен успокоиться и обуздать страх, но это было трудно сделать сейчас, когда существа с дикими воплями носились вдоль стен коридора и в их хриплых голосах звучал какой-то безудержный, злобный восторг.
Однако Обек сумел сдержаться. Он больше не атаковал монстров, принудив себя не думать о них. И когда ему это удалось, существа растаяли в воздухе, стены лабиринта расступились, и граф Обек Маладорский увидел, что стоит на краю прекрасной и мирной долины. По его разум не дремал — он подсказывал, что это видение
В зале не было ни души. Откуда-то сверху лился золотистый свет, но граф никак не мог понять, где находится его источник. В центре зала стоял большой стол, а на нем в беспорядке лежали старинные свитки. Обек заметил также несколько окованных железом дверей, однако сейчас его больше интересовали свитки — он надеялся, что они помогут ему разобраться в секретах Канелуна.
Он положил меч на стол и развернул первый свиток.
На тонком листе алого пергамента можно было без труда различить письмена, однако смысл их остался непонятным для графа Обека — он даже не мог сказать, на каком языке сделана надпись. Это изумило графа, ведь во всех известных ему землях говорили на разных диалектах одного и того же наречия. Но в другом свитке были новые иероглифы, и они также не походили ни на знакомые ему буквы алфавита, ни на письмена первого документа.
В раздражении он отбросил пергамент, схватил меч и крикнул:
— Кто здесь живет? Да будет вам известно, что я Обек, граф Маладорский, Первый Рыцарь Лормира и Покоритель Юга, явился сюда во имя королевы Элоарды, Императрицы Южных Земель!
Произнеся эти слова, он почувствовал себя гораздо увереннее, но ответа так и не дождался. Тогда он поправил шлем, закинул меч на плечо и распахнул одну из дверей. И в тот же миг сидевшее за дверью существо набросилось на него, и лапы с кривыми железными когтями взметнулись перед самым носом графа Маладорского.
Обек Маладорский отступил назад, чтобы лучше разглядеть своего противника. Враг был на целую голову выше графа. Овальные фасетчатые глаза, треугольная морда, серая с металлическим оттенком кожа. Под кожей-броней перекатывались могучие мускулы, а голову венчали желтые с латунным опенком рога.
— Голем! — воскликнул Обек.
Он узнал это существо, но не мог поверить своим глазам. Он думал, что подобные монстры существуют лишь в легендах.
— Голем! — повторил он. — Что за колдовство создало тебя?!
Голем не отвечал, лишь лязгнул зубами и заскреб стальными когтями по полу. Граф не сомневался, что этот монстр не чета прежним, он реален и не рассеется как дым от одного лишь блеска клинка. Однако и Обек не собирался отступать без боя.
Голем сделал шаг вперед, и вновь его когти мелькнули перед самым лицом графа. И Обек атаковал, нацелившись мечом прямо в середину туловища монстра. Человека такой удар разрубил бы пополам. Голем взмахнул лапой, отражая атаку, и сталь лязгнула о сталь. От удара все тело графа содрогнулось. Он отступил на шаг, и голем последовал за ним.
Обек оглядывался, надеясь отыскать в зале более массивное оружие, чем меч, но обнаружил лишь нарядно украшенные щиты на стенах. Прыгнув, он очутился у стены, сорвал один из щитов и выставил перед собой. Щит оказался легким — он был сделан из дерева и покрыт кожей; и все-таки граф почувствовал себя увереннее.
Голем остановился, выжидая, и внезапно фигура показалась Обеку смутно знакомой, так же как казались ему знакомыми некоторые призраки в коридорах. "Это снова магия замка Канелун воздействует на мой разум", — решил он.