Волшебники Гора

Норман Джон

— Или, два чуда, — стоял на своём мой молодой друг, — одно с паланкином, а другое с ящиком.

— Замечательно, — улыбнулся я. — Надеюсь, Ты обратил внимание, что паланкин имел крышу, или точнее купол, и что этот купол удерживался четырьмя стойками.

— Конечно, — осторожно признал он, видимо уже почувствовав подвох.

— Так вот, те стойки внутри полые, — продолжил я, — и внутри них проходят шнуры и противовесы.

— Продолжай, — заинтересовался Марк.

— На один конец каждого шнура повешены грузы, спрятанные внутри стоек, а другим своим концом они

крепятся к углам плоского поддона в основании паланкина, на который ложится рабыня. Когда занавески паланкина раздвинуты, противовесы удерживаются носильщиками. Масса этих четырёх грузов в сумме, намного больше веса поддона и женщины, которая, если Ты вспомнишь, была очень худой и лёгкой. Как только паланкин поднимают, кто-то из помощников нажимает на рычаг, противовесы внутри стоек опускаются, а шнуры поднимают поддон вверх, пряча ассистентку под куполом.

— То есть женщина всё это время удерживалась наверху, скрываясь под куполом? — уточнил мой друг.

— Точно, — кивнул я.

— Я как-то не подумал о том, что её можно поднять, — признался Марк.

— Как этого не сделало бы большинство людей, — развёл я руками. — В конце концов, обычно люди не летят вверх. По-видимому, большинство зрителей думало, если вообще над этим задумывалось, с точки зрения двойного дна или стенки или чего-то подобного, но, как и Ты сам, эти подозрения немедленно рассыпались, поскольку устройство паланкина делало их нереальными. Тут и его открытость, и слишком тонкое основание, всё говорило за то, что это места не эффективны с точки зрения укрывательства женщины.

— Выходит, это не было волшебство? — как-то обиженно спросил он.

— Как только девушка оказывается за кулисами, — продолжил я, — нет ничего сложного в том, чтобы сменить её одежду и заковать в сирик.

— Но ящик-то был настоящим волшебством, — вспомнил юноша, — мы же видели, как его выносили, как поставили над полом, а когда открыли, то там было пусто!

— В случае с ящиком, — вздохнул я, — надеюсь, Ты помнишь, что после того, как его поставили на козлы, в первую очередь была откинута задняя стенка, а только потом торцевые и передняя.

— Да, — согласился он, — правильно.

— А когда его закрывали, — сказал я, — то переднюю стенку подняли первой, затем боковые, и только в конце заднюю.

— Да, — признал Марк.

— Короче говоря, первой открывалась задняя стенка ящика, и закрывалась последней тоже она.

— Верно, — кивнул юноша.

— Вспомнил? — спросил я.

— Да, — заверил меня он.

— То есть зрители не могли видеть внутреннюю поверхность задней стенки ни вначале, когда ящик выносили на сцену, поскольку она была скрыта передней стенкой, ни впоследствии, когда он стоял открытым, повёрнутым этой стенкой в другую от них сторону. Точно так же, эту поверхность они не видели, потому что первой была поднята передняя стенка и торцевые.

— Тогда получается, рабыню сразу вынесли на сцену в закрытом ящике, просто её тело было прикреплено тем или иным способом к внутренней поверхности задней стенки, — наконец, понял Марк.

— Скорее всего, на петлях, или ремнях, — добавил я.

— А

когда стенку откинули, то она оказалась спрятана за ней повёрнутая в другую сторону от зрителей, вися над полом?

— Совершенно верно, — заверил его я.

— И снова оказалась внутри ящика, когда заднюю стенку подняли? — уточнил Марк.

— Конечно, — кивнул я. — И как только она оказалась внутри, она смогла, поскольку её руки в сирике оставались достаточно свободным дотянуться и отстегнуть ремни, а также и спрятать в днище ящика, в тайнике специально для этого подготовленном.

— Тогда это тоже не было волшебство? — расстроился он.

— Это зависит от того, что Ты подразумеваешь под словом «волшебство», — пожал я плечами.

— Ты знаешь, что именно я имею в виду, — бросил молодой воин, явно озлобленно.

— Нет, — развёл я руками. — Это не было волшебство.

— Но это могло быть волшебство, — заметил он.

— Что Ты имеешь в виду? — не понял я.

— Даже то, что эти чудеса столь легко могли быть достигнуты простым обманом, ещё не доказывает, что это действительно был обман!

— Нет, — согласился я. — Полагаю, что нет.

— У одного и того же следствия вполне могут быть очень разные причины, — заметил юноша, — например, как в этом случае, того же самого можно было бы достичь как простым шарлатанством, так и настоящим волшебством.

— Всё так, но я своими глазами видел это оборудование, — сказал я.

Я действительно видел его в одном из фургонов того толстяка несколько месяцев назад. Я даже разобрался с его устройством ради собственного развлечения.

— Но это же не доказывает, что оно использовалось! — упёрся Марк.

— Готов предположить, что нет, — улыбнулся я. — А Ты, значит, предпочитаешь считать, что эти эффекты, столь легко могли быть вызваны опытным человеком, который знает, как можно сделать их, в данном случае фактически могли бы быть произведены не обманом, а с применением странных и удивительных способностей?

— Конечно, — кивнул он.

— А Ты поверил бы человеку, если бы он показал тебе, как он всё это сделал? — осведомился я.

— Он мог бы показать мне, как это могло быть сделано, но не то, как он фактически это сделал, — заметил мой упрямый друг. — Он мог бы солгать мне, чтобы скрыть своё владение таинственными способностями.

— Ладно, — протянул я, — признаться, в таком ключе об этом я никогда не думал. Полагаю, что Ты можешь быть прав.

Марк некоторое время молча шёл рядом со мной. Но внезапно он вспыхнул и сердито проворчал:

— Шарлатан, мошенник!

— Ты что рассердился? — спросил я.

— Это всё — только фокусы, обман! — выплюнул он.

— Но это были хорошие фокусы, — заметил я.

— Но всего лишь фокусы! — обиженно воскликнул юноша.

— Я не думаю, что он когда-либо утверждал, что они ими не были, — сказал я.

— Он должен быть сварен в масле! — закричал Марк.

— Мне это кажется несколько суровым наказание, — улыбнулся я.

— Фокусы! — скривился он.

— Похоже, теперь Ты уважаешь их гораздо меньше, — вздохнул я.