Волшебные сказки Азерота
Шрифт:
– Тебя уже предупредили насчет пролива Ликуокк?
– Нет, – ответила Тарука.
Харука злобно заворчала, но юная клыкаррка чувствовала, что гнев старейшины направлен не на нее. Харука тяжело опустилась на колено, вынула из-за пазухи нож для разделки рыбы – тонкую пластину тщательно заточенного китового уса, – очистила от снега участок земли и стала чертить на нем карту: тонкую береговую линию от теперешней стоянки до Камагуа и большой остров на юго-западе. Потом Харука убрала нож и пальцем в перчатке провела еще одну линию: она шла от стоянки до северной части материка, огибая остров.
– Никто не сказал тебе, что надо плыть дальним путем? Вот так, огибая
– Нет. Мне никто не сказал. Но почему?
– Там смерть. Остерегайся ее! – ответила Харука.
Она встала, отдуваясь так, что усы чуть не прилипли к глазам, потрепала Таруку по плечу и стала медленно спускаться с холма в гавань.
Тарука задумчиво провожала ее взглядом. Неужели Харука искренне хочет помочь? Или другие клыкарры специально подослали ее, чтобы обмануть Таруку? Знали, что юная клыкаррка поверит старейшине… Чем дольше она размышляла, тем недоверчивее становилась. Скорее всего, в проливе Ликуокк полно рыбы. Если она послушает Харуку, остальные придут в Камагуа на лодках, переполненных свежим уловом, на день раньше нее. Они просто хотят избавиться от Таруки, избежать даже намека на соперничество.
– Я еще покажу им всем! – прошептала она. – Я поймаю много рыбы! Самой большой!
Ужин с сестрой и матерью, как это часто бывало, не принес Таруке радости. Унка дулась, не получив нового воздушного змея, а Макуша не проглотила ни кусочка, пока не закончила вышивать изящный узор на нижней рубашке. Она сидела, вплотную придвинувшись к лампе с китовым жиром, и ничего не говорила. Впрочем, все было понятно без слов. За вышивку тоже можно получать узлы, но эта работа требует больше времени. Через неделю Макуша доделает нижнюю рубашку, и Унка наконец получит воздушного змея. Мать научила Таруку шить; хоть дочь и не была такой мастерицей, как Макуша, вдвоем они могли бы вышивать по рубашке за два-три дня.
Меньше уважения от общины, почитавшей прежде всего рыбаков. Но больше стабильности.
– Я поймаю много рыбы по пути в Камагуа, – ответила Тарука на невысказанный упрек матери. – Ты, Унка, получишь своего змея, а маме я подарю мазь для чистки клыков, которая ей так нравится.
Унка с головой зарылась в меховую шкуру и притворилась спящей. Макуша издала звук, который можно было расценить и как поощрение, и как признак недоверия (второе, впрочем, было более вероятным), и продолжила шить. Тарука фыркнула, открыто выражая неудовольствие, и вышла из палатки.
Небо стало пурпурно-красным с оранжевыми прожилками (здесь, на севере, никогда не бывает совсем темно). Тарука заметила двух разноцветных воздушных змеев; наверное, их запустили подростки, не измученные дневными заботами.
Клыкаррка направилась к саням, чтобы проверить поклажу. Все было в порядке; завтра сани без труда пристегнут к тюленю или другим саням. У общины было всего шесть ездовых тюленей, так что каждый тащил несколько саней.
Один предмет, как обычно, привлек внимание Таруки. Он занимал почетное место поверх других вещей и не мог остаться незамеченным. Это были длинные (больше самой Таруки) ножны из превосходной тюленьей кожи, украшенные пуговицами из китовых костей. В них лежало единственное наследство, доставшееся семье от отца (если, конечно, не считать выброшенной на берег мачты), – меч, который его владелец, впрочем, почти не использовал. Меч был древним и таинственным. Много лет назад, когда Тарука была младше Унки, отец сказал ей: «Если меня будет подстерегать опасность, Оача’ноа велит взять меч с собой».
– Да! – раздался голос.
Он прозвучал у самого уха Таруки, но в то же время словно доносился издалека. Усы юной клыкаррки встали дыбом, а клыки заныли. Она изумленно обернулась, пытаясь понять, откуда доносится звук.
Вокруг не было ни души – только подростки в долине запускали воздушных змеев. Лагерь затих; все ужинали и ложились спать.
– Неужели мне почудилось? – подумала Тарука. Но она была уверена, что слышала голос. К тому же он ответил на вопрос… который она, кажется, не задавала. Или задала? В тот момент, когда вспомнила рассказ отца о мече и богине мудрости Оача’ноа.
Вдруг над равниной пронесся порыв ветра; он смахнул с саней снежинки и, покружив их в воздухе, опустил на меховые сапоги Таруки. Она инстинктивно посмотрела туда, где реяли воздушные змеи. Такой сильный ветер мог легко оборвать стропы. Но змеи едва шелохнулись. Как будто там было совсем тихо…
Тарука опустила взгляд. Снежинки сложились в фигуру, напоминавшую спрута.
Знак Оача’ноа!
– Мне нужно взять с собой меч? – спросила Тарука еле слышно, чувствуя себя ребенком, выпрашивающим у взрослых сладости.
Очередной порыв ветра разметал снежинки и тут же затих. Воздух снова был неподвижен.
Тарука потянулась к саням и забрала меч.
Ранним утром она отправилась в путь. Макуша и Унка еще крепко спали; на улице не было ни души. Рассвет едва забрезжил, но дорогу в гавань можно было найти без труда.
Утро выдалось морозным, но густой мех и жилет хорошо защищали Таруку. Подходя к гавани, она даже вспотела и немного ослабила шнуровку на перчатках и сапогах. Лодку юная клыкаррка, как обычно, подготовила накануне; теперь в нее предстояло уложить меч и рыболовную сеть. Тарука не стала вынимать меч из ножен – это казалось ей преждевременным. Она закрепила его у верхней кромки левого борта, рядом с ножом, которым пользовалась постоянно.
День обещал быть удачным. С юго-востока дул легкий бриз; к вечеру он должен усилиться. Тарука оттолкнула свое суденышко от пристани и аккуратно провела его между стоявших на якоре огромных лодок. Потом подняла передний и гротовый паруса, поставила их по ветру и взяла курс на север. Устраиваясь у штурвала, она обернулась. Несколько клыкарров, в том числе Онаака, готовились к отплытию. Он что-то крикнул ей вслед, но ветер унес слова прочь.
Тарука огибала берег, ни на секунду не теряя его из виду. Скорость лодки она определяла по проносившимся мимо ее бортов льдинам. Айсберги пока не представляли угрозы. Все изменится весной, когда море на севере вскроется ото льда и гигантские глыбы поплывут на юг.
Ближе к полудню Тарука увидела на горизонте очертания юго-западного побережья острова Праак. Если следовать совету Харуки, сейчас нужно взять курс на Праак. Несколько минут Тарука сомневалась, а потом решительно легла на другой галс и направила лодку в пролив Ликуокк.
Она высматривала признаки скопления рыбы: круги на воде – словно от невидимого дождя, или серебристые блики у самой поверхности, или стаи птиц. Но море не подавало никаких сигналов. Перед Тарукой расстилалось бескрайнее полотно воды, кое-где разрываемое хребтами волн, с которыми играл ветер. Он усилился и, надув паруса, плавно нес лодку вперед. Задуй он еще сильнее, Таруке пришлось бы брать рифы или даже спускать паруса. Но пока это был прекрасный ветер. Идеальный для путешествия в Камагуа.