Волшебный дневник
Шрифт:
— Меня зовут Тамара.
— Да, — произнесла она, не сводя с меня изучающего взгляда, словно это не стало для нее новостью.
Я опять улыбнулась. У нее было такое лицо, что мне все время хотелось улыбаться.
— А вам можно разговаривать? Разве вы не должны молчать? — Я огляделась. — Не бойтесь, я никому не скажу.
— Многие сестры были бы тебе благодарны, — фыркнула она, — но мне разрешено говорить. Я не давала обета молчания.
— А… И другие монахини презирают вас за это?
Она опять засмеялась чисто, ясно, словно запела.
— Значит, вы давно не видели людей? Это против правил? Не бойтесь, я не скажу. Хотя Обама нынче президент США, — пошутила
Сестра Игнатиус словно вышла из транса и засмеялась опять, отчего лицо у нее стало совсем младенческим, вроде как это было с Бенджамином Батоном [35] .
34
«Большой брат» — Зд.: всемирно известное реалити шоу. 16 добровольцев заселяются в большой дом, за которым наблюдает Большой брат.
35
Фильм («Загадочная история Бенджамина Батона», 2008) по одноименному рассказу Ф.С.Фицджеральда о мужчине, который родился в возрасте 80 лет, а затем начал молодеть. Этот человек, как и каждый из нас, не мог остановить время.
— Ты странная девочка, — с улыбкой произнесла она, и я очень постаралась не обидеться.
— Что это ты принесла с собой? — спросила сестра Игнатиус, глядя на книгу, которую я все еще прижимала к груди.
— А, это. — Я перестала прижимать ее к себе. — Я нашла ее вчера в… Ой, наверное, я задолжала вам книгу?
— Не глупи.
— Нет, правда. Маркус, ну тот, который работает в передвижной библиотеке, приехал позавчера. Он искал вас, а я не знала, кто вы такая.
— И поэтому ты должна мне книгу, — проговорила она, сверкнув глазами. — Дай посмотреть, чья это книга?
— Не знаю, кто ее написал. Но это не Библия и не святые тексты, поэтому она вряд ли вам понравится. — Мне совсем не хотелось отдавать книгу. — Возможно, в ней порнографические картинки, ругательства, гомосексуалисты, разведенные жены и мужья.
Глядя на меня, она поджала губы, стараясь не рассмеяться.
— Я не могу ее открыть, — пояснила я, отдавая ей книгу. — Она заперта на замок.
— Что ж, давай посмотрим. Идем со мной.
И она направилась к одному из входов в сад, аккуратно держа в руках книгу.
— Куда вы идете? — спросила я, едва поспевая за ней.
— Куда мы идем, — поправила ее сестра Игнатиус. — Повидаешься с сестрами. Они будут тебе рады. А я тем временем открою книгу.
— Ну нет.
С этими словами я постаралась догнать ее и отобрать книгу.
— Нас всего четверо. И мы не кусаемся. Особенно когда едим яблочный пирог сестры Марии. Только не говори ей, — фыркнув, почти прошептала сестра Игнатиус.
— Сестра, пожалуйста, я не умею разговаривать со святыми людьми. Понятия не имею, о чем с ними можно беседовать.
А она смеялась и смеялась, продвигаясь в своем фантастическом костюме в сторону сада.
— Что за дерево, на котором много надписей? — спросила я, стараясь не отставать от нее.
— А, ты побывала в яблоневом саду? Знаешь, говорят, что та яблоня — дерево любви, — сказала сестра Игнатиус, и ее глаза округлились, а когда она улыбнулась, на щеках появились ямочки. — Много молодых людей приходят сюда, чтобы увековечить свою любовь. — И она твердой поступью зашагала
— Значит, поэтому Розалин каждый день печет три тысячи яблочных пирожков. Я уже так переела яблок, что они у меня лезут из…
Сестра Игнатиус посмотрела на меня.
— …из ушей.
Ее смех вновь напомнил мне веселую песенку.
— А как получилось, — спросила я, хватая ртом воздух, — что вас тут всего четверо?
— В наше время немногие хотят стать монахинями. Это, как вы говорите, не прикольно.
— Дело не в прикольности или в неприкольности, не в оскорблении Бога и ни в чем таком, дело в сексе. Если бы вы разрешили секс, уверена, многие девушки захотели бы стать монахинями. Несмотря на оценки, я бы тоже была с вами.
И я закатила глаза.
Сестра Игнатиус рассмеялась.
— Все в свое время, детка, все в свое время. Тебе ведь всего семнадцать, почти восемнадцать?
— Шестнадцать.
Она остановилась и внимательно, с любопытством посмотрела на меня:
— Семнадцать.
— Через несколько недель будет семнадцать, — сказала я и затаила дыхание.
— Через несколько недель будет восемнадцать. Она нахмурилась.
— Как мне ни жаль, но мне шестнадцать, правда, многие думают, что я выгляжу старше.
Сестра Игнатиус вновь посмотрела на меня, словно увидела в первый раз, и мне показалось, что я чувствую, как у нее от напряжения горят мозги. Но тут она вновь двинулась в путь. Пять минут спустя я начала задыхаться в отличие от сестры Игнатиус, и мы миновали еще несколько зданий, похожих на надворные постройки и на старые конюшни. И еще церковь.
— У нас тут часовня, — пояснила сестра Игнатиус. — Ее построили Килсани в конце восемнадцатого века.
Я вспомнила, как занималась этим проектом в школе, и не могла отвести глаз от часовни, не в силах поверить, что эссе в Интернете, списанное мной, было не просто моей домашней работой, а рассказывало о реальном строении — о маленькой часовне из серого камня, с двумя колоннами спереди, потрескавшимися, словно земля в пустыне, десятки лет не получающая воды. На верху часовни находилась башня с колоколом. Рядом — старое кладбище, обнесенное с трех сторон проржавевшей железной оградой. Непонятно, то ли она должна была не пускать мертвых наружу, то ли любопытствующих — внутрь, однако меня затрясло от одного взгляда на нее. Не сразу я сообразила, что остановилась, заглядевшись на нее, — и сестра Игнатиус остановилась, глядя на меня.
— Отлично. Я живу на кладбище. Просто великолепно.
— Все Килсани похоронены тут, — проговорила она негромко. — Во всяком случае, насколько известно. Для тел, которые не нашли, все равно были поставлены надгробные камни.
— Что значит «для тел, которые не нашли»? — в ужасе переспросила я.
— Тамара, они участвовали в войнах. Кое-кто из Килсани был арестован и отправлен в Дублинский замок [36] . Другие путешествовали или принимали участие в восстаниях.
36
Дублинский замок — главный правительственный комплекс зданий в Дублине. До 1922 г. главный форпост Британии в Ирландии. Замок существовал уже в XIII в. при короле Иоанне Безземельном, первом лорде Ирландии, но большинство строений датируются XVIII в.