Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Ну, ты же знаешь, как это бывает – он человек хитрый, а адвокаты у него еще хитрее. Мазай старается к нам не попадать, а если на чем попадется – мелкую сошку сдает, а сам выходит сухим из воды. Но нам с ним поговорить непременно нужно! Вот сейчас туда и направимся…
Антонина снова вышла на шоссе и зашагала в сторону деревни.
Настроение у нее было хуже некуда.
Дом, за которым ей поручили присматривать, сгорел, и теперь ей совершенно некуда было податься. В дядькину квартиру ее не пустят, еще и побить могут. На то, чтобы снять квартиру или хотя бы комнату, у нее нет денег. А тут еще Рик… Ей самой-то негде голову преклонить, а еще нужно заботиться о собаке…
Рик почувствовал, что она думает о нем, и тихонько рыкнул.
– Не бойся, я тебя не брошу! – проговорила Антонина, устыдившись своих мыслей. Рик не раз спасал ее, не раз морально поддерживал в трудные минуты, да и вообще – она успела к нему привязаться, кроме него у нее сейчас нет ни одной близкой души…
При этой мысли она едва не расплакалась. Сдержалась только потому, что не хотела огорчать собаку.
– Рик, Рикуша! – ласково проговорила девушка и потрепала пса по загривку. – Нет, мы с тобой всегда будем вместе!
Она зашагала вперед, в неизвестность. Ноги заплетались от усталости, казалось, к каждой привязали по чугунному ядру. Хотелось есть, пить, принять ванну или хотя бы смыть всю грязь прошедшего дня в душе, а также плюхнуться наконец в постель и заснуть до утра глубоким сном без сновидений. А там будь что будет, не зря говорят, что утро вечера мудренее. Но никто ей не приготовил ни ванну, ни чистую постель. Да что там, она согласна была хоть на сарай с сеном, хоть на полу спать, хоть корку сухую жевать и водой запивать…
Стало ужасно себя жалко. Антонина переложила в другую руку пакет с тяжелой шкатулкой. Вот зачем она таскает ее собой? Какой от нее прок? Оставить ее здесь, под кустом, да и уйти…
Тут же сердце у нее сильно заколотилось, и перехватило дыхание. В ушах зазвенело, она пошатнулась и упала бы, если бы не ухватилась за жесткую шерсть Рика.
– Ничего, – сказала она, отдышавшись, – сейчас доберемся до шоссе, там близко заправка. Есть кафе, я выпью там кофе, а тебе куплю два, нет, три гамбургера с котлетой. И воды нам дадут… Пойдем!
Она прижала пакет к груди и сделала шаг вперед. Рик послушно трусил рядом.
Вдруг сзади послышался нарастающий шум мотора, потом кто-то ей посигналил.
Антонина обернулась и увидела знакомый пикапчик – тот самый, на котором они с Риком доехали до Заречья.
– Куда это вы шагаете? – спросил пожилой водитель, остановившись рядом с Антониной. – Обратно в город, что ли?
Антонина хотела ответить, но на этот раз не удержалась и горько зарыдала. Слезы, которые она до сих пор сдерживала, прорвались и потекли по щекам двумя ручьями.
– Да ты что, девонька? – всполошился водитель. – Да что случилось-то? Ты не плачь, ты толком мне скажи!
– Дом… дом сгорел… – проговорила Антонина сквозь слезы. – Теперь вообще не знаю, куда деваться…
– Сгоре-ел? – изумленно протянул дядечка. – Господи, несчастье-то какое… Всегда пожара больше всего боялся… И куда же ты теперь? Куда же вы? – поправился он, взглянув на Рика.
– Понятия не имею… – честно призналась Антонина и вдруг почувствовала, что ей стало легче. То ли оттого, что вместе со слезами она выплакала отчаяние, то ли оттого, что этот незнакомый пожилой человек искренне ей посочувствовал – а он ей действительно сочувствовал, в этом невозможно было ошибиться.
– Вот что, – вдруг решительно и твердо проговорил водитель пикапа. – Во-первых, вот, возьми, вытри слезы. Терпеть не могу эту женскую слякоть! – Он протянул ей большой клетчатый носовой платок. – Во-вторых, садитесь в машину вместе с твоим другом. Знаешь, как говорят – лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
Антонина всхлипнула последний раз, вытерла глаза и забралась в кабину пикапа. Рик вскочил следом, улегся у нее в ногах, и машина тронулась.
– А куда мы едем? – спросила Антонина через несколько минут.
– В город, – лаконично ответил водитель.
– Это понятно, что в город, а там куда? К вам домой, что ли? Это как-то неудобно…
– Ко мне и правда неудобно, – ответил дядечка, поправляя очки. – Не по каким-то тонким личным причинам, а по самой простой – у меня дома яблоку некуда упасть. Ко мне дочка переехала, вместе с внуками, у нее дома ремонт. Ты, девонька, просто не представляешь, что такое двое мальчишек пяти лет. А квартира у меня маленькая, так что я сам оттуда съехал. А едем мы с тобой сейчас в музей.
– Куда? – Антонина решила, что ослышалась. – В какой еще такой музей?
– В географический, – ответил водитель как ни в чем не бывало. – Если полностью – то в музей Российского географического общества. Никогда в нем не была?
– Никогда, – честно ответила Антонина. – И если честно, у меня сейчас не то настроение, чтобы по музеям ходить. Мне бы сейчас какую-нибудь крышу над головой…
– Вот именно потому мы в этот музей и едем. Я там ночным сторожем работаю, а как дочка со своими оглоедами ко мне перебралась, я и живу там, мне начальство разрешило. Музей большой, и там служебное помещение есть, где не то что сторож, а целая бригада сторожей поселиться может. Так что и тебе место найдется.
– А ему? – Антонина посмотрела на Рика.
– А ему – тем более! Мы его охранной собакой оформим, я начальству тамошнему давно говорю, что нужна собака. Так что ему еще и довольствие выпишут – корм собачий…
– Здорово! – обрадовалась Антонина. – Слышишь, Рик – тебя на работу возьмут! Натурой платить будут, собачьим кормом! Перейдешь на самообеспечение!
Рик взглянул на нее очень выразительно и тихонько заворчал, показывая, что не против поработать в музее. Особенно если корм будет вкусный.