Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Нет. – Платон Николаевич перехватил поводок Рика, привязал к ножке стола. – Ему нужно остаться здесь, скоро придет наш завхоз, посмотрит на него. Мы ведь хотели устроить Рика на работу…
– Хо… те… ли… – с трудом выговорила Тоня и послушно последовала за сторожем.
Они вышли на улицу, подошли к знакомой машине, Платон Николаевич открыл дверцу, толкнул Тоню на пассажирское сиденье.
Тоня хотела возразить – зачем садиться в машину? Они ведь хотели пройтись по свежему воздуху? Однако сил возражать и сопротивляться у нее не было, она послушно села,
Тоня тупо смотрела перед собой. Мысли ворочались у нее в голове, медленно перекатывались, как тяжелые валуны.
С ней происходит что-то неправильное, что-то плохое. Куда везет ее Платон Николаевич? Почему они оставили Рика в музее?
– Куда… мы… едем? – спросила она еле слышно.
– В одно место… – пробормотал Платон Николаевич. – В одно хорошее место… Там тебе будет удобнее, чем в музее…
– Не… не хочу…
– Прости меня, девонька! – проговорил вдруг сторож, и по его щеке вдруг поползла слеза.
– За… что… – выдавила Тоня.
Она хотела спросить, за что Платон Николаевич просит у нее прощения, но не смогла выговорить такую длинную фразу.
Он понял ее иначе.
– Прости, девонька! – повторил он трясущимися губами. – Я бы тебе не сделал ничего плохого, но они… они похитили моих внуков…
Час назад, когда он ответил на звонок с неопознанного номера, незнакомый голос, скрипучий и холодный, как металл на морозе, проговорил:
– Платон Николаевич?
– Да, это я, – ответил сторож, и настроение у него резко испортилось. Хотя ему еще ничего не сказали, но от такого голоса можно было ждать только неприятностей. Причем серьезных неприятностей.
– Платон Николаевич, Саша и Паша у нас.
– Что? Что значит – у вас?
– Это значит, что мы похитили ваших внуков, и только от вас зависит, получите ли вы их обратно и в каком виде вы их получите. Молчите, не перебивайте меня! Слушайте, что вы должны сделать, чтобы вашим внукам не причинили никакого вреда.
Платон Николаевич почувствовал, как душу его заполняет какая-то черная вязкая масса. Он не мог говорить, только слушал страшный голос.
– Вчера вы подсадили на шоссе девушку с собакой, привезли ее в музей. Насколько нам известно, она и сейчас там. Если вы хотите вернуть своих внуков, вы сейчас возьмете в почтовом ящике музея адресованный вам конверт. В этом конверте вы найдете пакетик с белым порошком. Этот порошок нужно всыпать в воду, или в чай, или в кофе – не важно куда, важно, чтобы та девушка, Антонина, выпила его. После этого она станет очень послушной. Вы посадите ее в машину и привезете к нам. Адрес уже выставлен в навигаторе, который мы оставили в вашей машине. Вы меня поняли? Вы все сделаете, как я сказал?
– Да, я это сделаю… – негромко проговорил Платон Николаевич. – Я сделаю все, что вы скажете… Только, пожалуйста, прошу вас… Не причиняйте мальчикам никакого вреда!
– Не беспокойтесь. Все зависит только от вас. Когда вы привезете девушку – вам дадут адрес того места, где находятся Паша и Саша.
– Вот так… – проронил Платон Николаевич, закончив свой рассказ. –
Он не ждал от Тони какого-то ответа. Он вообще рассказывал все это не столько ей, сколько самому себе – чтобы заговорить свою совесть, чтобы убедить самого себя, что не мог поступить иначе.
Но Тоня ответила.
– Не… могли… – проронила она слабым, невыразительным голосом.
От этого Платону Николаевичу стало еще хуже.
Впрочем, менять что-то было поздно.
– Поворот направо. Через двести метров конец маршрута! – проговорил механический голос навигатора.
Машина свернула с Выборгского шоссе, проехала по узкому проулку между заколоченными дачами. Впереди показалась кованая ограда. В ней не было ворот, и Платон Николаевич затормозил.
Теперь он разглядел за оградой разросшиеся кусты и старые надгробия.
Они приехали к кладбищу.
От этой мысли ему стало особенно невыносимо. Неужели он привез Тоню на смерть? Неужели ей суждено быть похороненной на этом заброшенном кладбище?
Вдруг раздался металлический скрежет, и одна секция ограды сдвинулась с места. В открывшийся проем прошел горбун в сером ватнике и надвинутой на глаза кепке. В левой руке он держал метлу, опираясь на нее как на посох.
– Здорово, дяденька! – проговорил горбун, подходя к машине. – Привез? А, вижу, привез!
– Где мои внуки? – дрожащим голосом спросил Платон Николаевич.
– Торопливый какой! – Горбун хрипло засмеялся. – Получишь, получишь своих спиногрызов! Сейчас с нее начнем!
Он по-хозяйски открыл дверцу машины, вытащил из нее Тоню. Девушка вяло сопротивлялась, в ее глазах сквозь тусклую пелену апатии проступил ужас.
– Где мои внуки?! – громче, требовательнее повторил Платон Николаевич.
– Вот, держи! – Горбун протянул ему другой навигатор, первый забрал. – Он тебя приведет прямо к внукам! Но смотри – чтобы никаких фокусов!
Горбун поплелся к ограде кладбища, придерживая за локоть Антонину. Девушка послушно переставляла ноги.
Платон Николаевич смотрел то на нее, то на навигатор.
Вдруг прибор заработал, и женский голос проговорил:
– Разворот на сто восемьдесят градусов!
Платон Николаевич тяжело вздохнул и выжал сцепление.
Тоня шла за страшным горбуном, лишенная воли к сопротивлению. Вокруг были поваленные надгробия, разросшиеся кусты. Страх и безысходность поднимались со дна ее души, из-под тяжелого и душного покрова апатии.
Куда ведет ее этот страшный человек? Что ему нужно от нее? Что ждет ее в конце пути?
Она попыталась остановиться, но ноги не слушались ее, они переступали в том направлении, куда подталкивал ее горбун.
Впереди за густыми кустами показалось какое-то массивное строение – квадратная постройка из черного камня. Должно быть, какая-то семейная усыпальница.
Ко входу в эту усыпальницу вели широкие гранитные ступени.
Горбун подтолкнул Тоню к этим ступеням, она послушно поднялась по ним. Горбун достал ключ, открыл замок, втолкнул девушку внутрь склепа.