Очами духовными видел Исайя-пророк,Как в славе Своей восседает на троне наш Бог,Высок был тот трон, и повсюду он свет излучал,Создателя нашего ангелов хор окружал.И двух серафимов пророческий взор различил,У каждого было по шесть ослепительных крыл.Двумя прикрывали они свой лик,Ещё два – чтоб взор к их стопам не проник,На двух остальных по пространству паря,Они славословили Бога-царя:«Свят, свят, свят наш Господь Саваоф,Осанна Создателю всех миров».И так сотрясался от пения дом,Как если б с небес снизошел в него гром.
Заклинание огня
Устный фольклор
Вот рыцари семерых привелиЦыган, чтобы их осудить смогли.Те о невиновности своейКричат: им чашу вручил еврей.Но судьи поспешны в решении дел,Совет шестерых казнить успел.Седьмой, их король, тут спокойно встал:«Мне кажется, птиц я сейчас слыхал!Прислушайтесь все, обратитесь во слух.Сейчас пропоет вам всем петух!»И город тут же в огне запылал —Огонь среди комнат и среди зал.Петух на шпиле высoко сидитИ, словно Петра пробудивший, кричит.Тут суд свой греховный отринул сон,Признал, что излишне суров закон.И бросился дружно молить короля,Чтоб он их избавил от жара
огня:Коль дух этот пламенный он усмирит,То суд ему сразу же жизнь возвратит.И палочку смерти он берет,И бьет по щекам судейский сброд,Кричит: «Зачем вы пролили кровь?Чем адский огонь вы потушите вновь?Сталь искры рождает, огонь полюбив,А камень глядит на нее, молчалив,Ужели по нраву вам эта игра?Петух средь вас – понять бы пора».И молвит цыган: «О, мой пламенный друг,Довольно. Много горя, мукУже ты доставил, смирись, злодей,Ты за Христа здесь карал палачей.Тебя заклинаю я всем святым:Дожги, что взял, уйди как дым.Стань тих, как Иисус близ вод,Крещения ждавший в свой черед.Тебя заклинаю я жар сдержать,Как Дева Мария, святая мать,Держалась дальше от грехов —Очистив град, удали свой покров».Красный Петух от тех слов упорхнул,Ветра стих разъяренный гул,Огонь себя смиренно вел,Волшебник сквозь него ушел.
Бедолага
Из «Свежих песенок» (Нюрнберг, 1505)
Трактиры мне – что дом родной,Вы спросите: а кто ты?Я бедолага молодой,Мне есть и пить охота.Меня не раз вводили в домИ выпить предлагали,Но, оглядев весь дом кругом,Я шел в другие дали.Сажали во главу стола,Как будто я – купчина,Когда ж платили все, бралаМеня тогда кручина.А после спать ночной поройМеня в сарае клали,И бедолага молодойНе знал конца печали.В сараях жестко было спать,Там трудно примоститься,Из терний там всегда кровать,Что любят в тело впиться.Вставая с утренней зарей,Вдыхал я свежесть снегаИ, бедолага молодой,Скорей бежал с ночлега.Я брал с собою верный мечИ, сбросив сна остатки,Пешком спешил я в путь потечь,Ведь не было лошадки.Я поднимался и шагалНа запад и восток,И мне кошель свой отдавалНе раз купца сынок.
Смерть и девушка в саду цветов
Из кёльнской листовки
Однажды утром раноДевица вышла в сад,Без всякого изъяна был облик и наряд;Цветок сорвать хотелось ей,Вплести его в венецСредь злата и камней.Тут к ней тайком подкралсяПрестрашный человек —Одежды он чурался,Исчах весь и поблек.И плоть, и кровь он иссушил,И волосы в придачу,И все остатки жил.Он выглядел ужасно,Лицо внушало страх.Он рот открыл безгласно,К девице сделал шаг,Что так была нежнаИ убоялась смерти,Что так была страшна.«Повеселей, девица,Станцуй-ка ты со мной!И я тогда украшуВенец чудесный твой.Его надеть не хочешь ты,А он приятно пахнет —В нем травы и цветы.Я тем венцом венчаю,Зовется смертью он,Тебе я предлагаюЕго для похорон;И все, кто путь вершит земной,Все – рано или поздно, —Станцуют все со мной.Червей в земле роитсяНесметный легион.Твою красу, девица,Мгновенно сгложет он.Они и золотом твоим,И жемчугами станут —Их глад неодолим.А может, ты не знаешьЕще, кто я такой?Никак не угадаешь,Станцует кто с тобой?Людьми я мрачной смертью зван,Я всюду был на свете,Объездил много стран.Коса – мое оружье,Я ей кошу людейИ в дверь стучу, коль нужноСтоять мне у дверей.Когда приходит смерти час —Средь утра, дня и ночи, —Ничто не скроет вас!»Тут девушка, страдаяИ мукой истомясь,Спасения не чая,Сказала: «Смерти князь,Не торопись меня косить,Я в самом сил расцвете,Так хочется мне жить!Отец тебя задарит,Он золотом богат,А скорбь его состарит —Бери, что просит взгляд!Оставь мне только жизнь мою,И все свои богатстваТебе я подарю!»«Не надо мне ни злата,Ни дорогих камней!И как ты ни богата,Я жажду лишь смертей.Танцуй со мною ты скорейВедь тысячи танцоровЖдут череды своей».«О, смерть, возьми прислугуОтцовскую сперва!Ведь станет ему туго,Коль буду я мертва.Других детей в семействе нет,Меня он не отдал быЗа тысячи монет».«И за отцом приду я,Когда настанет срок,И всю прислугу вашуНе минет мрачный рок;А нынче лишь тебя возьму,Девица молодая,Я к люду своему».«Помилуй! Лет мне мало, —Девица слезы льет, —Жить буду, как пристало,Всю жизнь я, каждый год.Не забирай меня сейчас,Повремени немного.Ах, дай хотя бы час!»Смерть ей в ответ: «НапрасноО жизни просишь ты,Меняю ежечасноЯ всех людей черты:И стар и млад, коль я хочу,Идут за мною следом,Когда я в дверь стучу».Была она прекрасна,Но он ее обнял,И все мольбы напрасны —Траву он ей примял,На землю бросив, словно в прах,И вот лежит девица,Объемлет ее страх.Краса ее увяла,И взор ее угас,Средь сада повстречалаДевица смертный час.И не хотелось больше ейНи одного цветочкаРукою рвать своей.
Мы – бедные шутыИ, не смыкая очи,Средь улиц городскихПоем во мраке ночи.Покой давно забыли,Любовь пленила нас —С орудьями АмураЗдесь мерзнем битый час.Как только день отдастНам радость на поруки,Начнем мы извлекатьЧарующие звуки.Найдем получше домИ, вставши у окон,Разложим ноты мы,Затеем наш трезвон.Такт отобьет один,Аккорд возьмет другой,В
литавры жахнет третий,Подключится гобой.Теорба заиграет,За нею галишан [7] ,И каждый, как сумеет,Осилит нотный стан.Под окнами торчимМы до того мгновенья,Пока не подойдетК окошку привиденье.Тогда затянем вмигУ самого окнаМы арию любви,Что страстных чувств полна.А если страж ночнойУвидит нас – беда,И ноги вместо рукЗабегают тогда.Так мы и прозябаем,Над нами же в ответНочь напролет хохочетВ домах весь белый свет.Ах, милая Филлида,Заслышав наше пенье,Впусти погреться нас,Имей к нам снисхожденье.
6
Абрахам а Санта-Клара (Иоганн Ульрих Мегерле, 1644–1709), проповедник и сатирик. С 1677 г. придворный проповедник в Вене.
Ячмень мне не по нраву,И я люблю поспать,Меня же шлют в монашки,Мне жизни не видать.Ах, я зову несчастьяНа голову всем тем,Кто деву заточаетНеведомо зачем.Уже готова ряса,Она мне велика,И локоны остригли —Берет меня тоска.Ах, я зову несчастьяНа голову всем тем,Кто деву заточаетНеведомо зачем.Иные спать ложатся,А мне пора вставать,Чтоб колокольным звономОкругу пробуждать.Ах, я зову несчастьяНа голову всем тем,Кто деву заточаетНеведомо зачем.
8
Ансельм Эльверт (1761–1825), немецкий фольклорист.
Боязнь монастыря
Лимпургская [9] хроника. «В то же время (1359) пели и насвистывали эту песню»
Господь, пошли тому невзгод,Кто шлет меня в монашки,Дал черную мне мантиюИ белую рубашку.Коль стану я монашкой,То против своей воли,Я молодого парняУтешу в тяжкой доле.А если бросит он,Сгнию в земной юдоли.
Рыцарь-пустомеля
Устный фольклор
9
Лимпург – замок в немецком городе Швебиш-Халль (земля Баден-Вюртемберг).
Три злостных лиходеяЖгли жизни не жалея,Раз вышел спор у них:С кем из троих не прочьКрасотка провестиСегодняшнюю ночь.И тот, что был моложе —Вот весельчак был тоже! —Сказал, что в эту ночьКрасавица одна,Таков уж уговор,Принять его должна.А дева молодаяШла мимо, чуть живая:Она, из-за стеныУслышав все тайком,Сгорая от стыда,Скорей помчалась в дом.Уж месяц серебрится,Ждет рыцаря девица.Вот он в окно стучитИ говорит, шутя:«Наверное, ты спишь,Прелестное дитя?»«А если б и спала я,Тебя не ожидая?Не понял, видно, тыМоих речей вчера.Я спать теперь иду,Ты ж мерзни до утра».«Ты будешь спать в постели,А я среди метели?Здесь дождь идет и снег,И все давно уж спят.Где я найду ночлег?Мне нет пути назад».«А ты ступай в те рощи,Где пустословить проще,Откуда ты пришел,Там камень есть большой —Ты постучись к немуСвоею головой».
Черная ведьма
Листовка
Охотник в рог свой задувал,Ой, задувал,И все, что выдул, то потерял.Гоп-ля-ля-ля,Тру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Ужель мне голос потерять?Ой, потерять?Уж лучше охотником не бывать».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.Поставил сети он во кусток.Ой, во кусток.И деву поймал ими черную в срок.Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Ах, девица черная, не убегай,Не убегай,Ты слышишь ведь псов моих верных лай?Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Меня не поймать твоим верным псам,Верным псам,Я резво прыгаю по кустам».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Ах, сколько ни прыгай, от них не уйдешь,Не уйдешь,Ты нынче же смертью верной умрешь».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Умру я, значит, буду мертва,Буду мертва.Меня упокоят цветы и трава».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Средь зарослей колких и диких роз,И диких роз.Не буду бояться ничьих угроз».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.Три лилии на могилке растут,Ее растут.Захочешь сорвать, они запоют.Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.«Не для тебя мы здесь цветем,Мы здесь цветем.Охотника юного мы подождем».Гоп-ля-ля-ляТру-ля-ля-ля.И все, что выдул, то потерял.
Доллингер
Из «Краткой летописи захороненных в городской стене свидетелей» (Регенсбург, 1723)
Из Турции боец лихой,Под Регенсбург наш прискакал.Шли турки к нам тогда с войной,А он и смел был, и удал.И сразу к кайзеру на двор:«Кто здесь со мною вступит в спор,Сразиться хочет кто за честьИ с дьяволом знакомство свесть?»Но всем бойцам хотелось жить,Скорей, чем голову сложитьВ смертельной схватке с гордецом,Турецким доблестным бойцом.Вмешался кайзер в разговор:«Что у меня за подлый двор!И нет отважного бойца,Чтоб турка стер с земли лица?Ужель у каждого здесь естьДороже дар, чем наша честь?»Тут вышел Доллингер вперед:«Видать, судьба меня зоветСразиться с этим гордецом,Турецким доблестным бойцом».И, выбрав копья поострей,Они пришпорили коней,У турка больше было сил,С коня он Доллингера сбил.«Господь, меня не оставляй,Спасенья ветвь мне в руку дайИль забери скорее в рай».Вот кайзер скачет в свой чередИ крест сраженному дает.Тот приложил его к губам —И возвратился свет очам,И сразу стало больше сил,И турка Доллингер убил.«Ты, черт, его не оставляй,Пинка ему покрепче дайИ в ад скорее низвергай».