Волшебный стрелок
Шрифт:
— Эти метки означают проклятие. Грехи всего нашего рода, которые наше дитя взяло на себя…
Таурэтари грустно всплакнула.
— Я больше никогда не увижу свою малышку…
Дома отец переоделся для дальней дороги. Росток был уложен в задолго до этого приготовленный церемониальный пенал в виде тубуса с вышитой шелковой широкой лентой через плечо. По правилам его нужно было нести до границ леса и встречающей делегации разменянным шагом, в сопровождении десятка лучших следопытов, придерживая на ходу рукой. Сейчас он просто перекинул его через плечо, и следом надел на себя раскрытый рюкзак, в котором была замотанная в плед еле живая Исилиэль. С собой он взял лишь флягу с водой и пакетик галет в дорогу. Супруга обняла его на прощание, а старшая дочь украдкой кивнула с порога, надеясь на удачный исход и моля всех богов за здоровье сестры. Отставной вояка с фронтира, неведомыми путями судьбы оказавшийся в самом сердце империи Аграфов, сделал глубокий вдох и направился восточным трактом. Ему предстояло несколько дней пути, пока он не выйдет за границу леса. Здесь согласно велению традиции не было никакого вида транспорта, связи или чего-либо еще из мира техники. Лишь волшебная сила Древа могла царить в этом месте, подпитывая глав рода, живущих в непосредственной близости от границ волшебного леса. Она оберегала их кровь, она направляла их разум, она задавал ритм для всей Империи эльфов.
Ровно на середине пути он встретил двух следопытов, самого резвого из них он немедленно послал с вестью назад, даже не дав ему времени на передышку. Это было его законное право, как супруга хранительницы, требовать сбора Совета. Второму следопыту он передал рюкзак с дочерью, оставив себе заботы о кофре с Ростком. Многие и многие предшественники этого красивого пенала так и ушли в небытие, разрушаясь от власти времени, не сумев дождаться выполнения своего предназначения. Но этой колыбели несказанно повезло заключить в себя начало новой Ветви древнего рада. Аграфы смогут вырастить Мелорн еще на одной из десятка планет, давно подготовленной для этой цели. Таурохтар скривился уголком губ. Если только старейшины не поубивают друг друга в спорах о лучшем месте для этого сокровища. Вопросы политики его несильно интересовали, давно оставив службу, он так и остался военным до мозга костей, солдатом, умеющим лишь выполнять приказы.
Они дошли. Дошли без происшествий и максимально быстро, делая лишь небольшие передышки в пути. Потом была встреча с этими выжившими из ума снобами, этими ревнителями традиций и правил этикета. Как всего лишь муж хранительницы, он имел право созвать совет, но сразу выступить ему не дали. На него сразу посыпалась волна негодования и прямых оскорблений, как на жалкого полукровку с окраин, заявившем о каких-то своих правах. Главы почетных семейств вели себя подобно грязным торговцам на шумном торжище. Он минут десять пытался дождаться, пока они уймутся и перестанут выяснять, кто здесь самый родовитый, кто к кому первым должен обращаться, и кто должен вести это совещание в свою очередь. Наконец, он два раза громко гаркнул, призывая дать себе слово. Но его речь потонула в потоке междоусобной брани, так обычно первые полдня и проходила встреча всех глав старших родов. Тогда он подошел к скамье единственного из старейшин, не участвующего в этом балагане и смотрящего за всем этим с полным презрением из-под прикрытых выцветших глаз.
Старик Нолмирион был стар, как стены этого древнего зала для советов. Возможно, хроники лгут, и ему действительно нет трех тысяч лет, а, возможно, он уже и сам не помнит, насколько это правда. Он давно похоронил не только родных детей, но также и внуков, и правнуков, и всех правнуков своих правнуков… Но это не имело большого значения, все остальные Аграфы на этой планете тоже в какой-то мере были его потомками, как и предки Таурохтара, вынужденные когда-то покинуть родную планету. Время отразилось на его лице и фигуре, несмотря на природную долготу представителей расы так старо не выглядел ни один эльф. Лицо Нолмириона было усеяно глубокими морщинами. Когда Таурохтар молча подошел к его скамье и, присев на одно колено, протянул кофр с бесценным наследством, шум в зале и не думал прекращаться. Но лишь Нолмирион открыл глаза, и сказал тихим голосом несколько слов, как все самые родовитые эльфы предпочли молниеносно заткнуться и отложить свои споры до следующего раза. Старик лишь молча кивал головой, слушая подробный и обстоятельный доклад хранителя.
— Мы немедленно пошлем в Рощу отца и мать Таурэтари, пусть они на месте, как прежние хранители, внимательно осмотрят Мелорн на предмет оценки его состояния. Хватит ли ему сил вновь покрыться листвой…
При этих словах в зале наступила гробовая тишина, при мысли о такой перспективе старейшины забыли, как дышать. Между тем Нолмирион продолжал:
— Эй, вы, балаболки, позовите сюда стражу, пусть возьмут у нашего славного сына, при жизни прославившего свое имя, Росток под усиленную охрану.
После этих слов почтенные эльфы ожили, и наперебой кинулись выполнять его распоряжение, но старик окликнул одного из них:
— Анарендиль, ты лично займешься лечением девочки. Сделай все возможное и невозможное, но она должна жить. Хоть сам отдай последние силы, и зачахни после этого, но ее ты должен поставить на ноги любой ценой! Воспринимай это как вершину карьеры…
Великий целитель и по совместительству прадед пациентки поднес правую руку к сердцу и степенно поклонился старцу. Но тот на него не смотрел, как, впрочем, ни на кого вокруг, его глаза уже не видели ничего в эту минуту, поскольку взор мудреца был обращен в будущее…
========== Глупость и ее последствия для ума ==========
Андрей выбрал для обучения под разгоном в новом, собственной разработки комбинированном агрегате, курс высшей математики. Ему уже были хорошо известны практические приложения и инструментарий для различных профессий, но теперь он хотел заняться именно теоретической математикой, как самой главной базой вообще всей науки. Раньше для этого не было ни возможности, ни времени, требовалось разучивать или технические специальности, или медицину, в которой он уже достиг таких высот, что собрал этот чудный агрегат.
Он лег в свою универсальную капсулу, активировал на браскоме список скинутых туда баз, и вывел его на экран ИИ-помощника, который назвал Аней. Фрактальная алгебра и геометрия шла в первых строчках по алфавиту* в разделе «математика», затем шли названия других разделов, большинство из названий которых ему совершенно ни о чем не говорили. Андрей прикинул объем. По запланированному времени в сорок восемь часов под его скоростью разгона это было мало. Тогда он написал скрипт, по которому после разучивания одной базы, бралась следующая. Он хотел проверить оборудование на использование всех ресурсов. В работу также подключилась аппаратура ментовиртуализации, которая должна была выполнять одновременно с капсулой ту же работу в параллельном потоке уже с помощью своих средств. Он надеялся на выходе получить двукратный прирост производительности. Можно сказать, что идея Ланы о комбинации пригодилась не только в отношении корабля.
Первые несколько минут он ощутил только привычную уже работу капсулы в режиме обучения. Шел последовательный разбор материала, проверка его усвоения и постепенное усложнение. От легких задач к сложным. Своеобразный цикл записи-контроля записи-дальнейшего обучения. В этом режиме человек полностью сосредотачивался на обучении. Все его восприятие от органов чувств было переключено только на разучиваемый материл, он не отвлекался на что-либо другое, не ощущал физической и психической усталости благодаря расслабляющим физиопроцедурам капсулы и действия лекарственных средств. Такой режим под постоянным контролем аппаратуры человек мог выдержать без особых проблем в течении нескольких недель. Но потом нужно было дать время для физической активности, человеку было желательно несколько ночей нормально поспать и восстановиться. Специалисты называли это «полениться», за это время работа в мозгу человека продолжалась, и приобретенные знания проходили проверку на прочность. Часть, конечно, терялась, но снова восстанавливалась при следующем сеансе обучения, который начинался именно с проверки усвоения прошлого материала.
Когда началось расслоение потока сознания, он как-то не осознал этот момент. Полностью сконцентрировавшись на разборе терминологии предстоящей главы, он вдруг ощутил себя одновременно еще в одном пространстве. Объектом его изучения был тор, идеально ровный и круглый бублик с дырочкой по середине. Он начал как бы скользить по его прохладной поверхности и ощущать ее приятную бархатистость, потом Андрей понял, что цвет у тора золотой, и удивился, что не замечал и даже не догадывался об этом раньше. Действительно, ведь это так естественно для тора иметь именно золотой цвет! Не красный, не голубой, а именно золотой… Уровень абстракции возрастал, геометрическая фигура обрела не только приятный, с кислинкой, вкус, но и получила только свой индивидуальный запах. Он был достаточно резок и бил в нос, что вызывало контраст с, казалось бы, благородным золотым цветом… Его тактильные ощущения растеклись по поверхности фигуры, он словно покрыл ее некой пленкой, и тогда, кроме всего прочего, пришла вибрация.