Воля смертных
Шрифт:
— Значит, ты умеешь накладывать проклятия? — переспросил Нирдыш. — Ты повелеваешь духами и демонами?
— Не повелеваю, — отрицательно мотнул головой леший. — Скорее, дружу. Если не враждую. Поэтому я не самый лучший из друзей. Рядом со мной очень легко влипнуть в неприятную историю.
— Ты хороший, Рома. — «Конопушка» вынесла ему из кухни большую чашку чая. — Ты ведь не уйдешь, правда? Учительница научит тебя любить и быть добрым. Она умеет. Она самая лучшая.
— Простите, Галина Константиновна, — принял от Юли чашку Варнак, — но, боюсь, карма привела меня сюда вовсе не затем, о чем мы подумали сначала. Это была мировая гармония в действии. Испытание случилось именно тогда, когда имелось средство его преодолеть. Увы.
— Ты рано опускаешь руки, брат мой, — ответила старшая, затиснутая в самую глубину кухни, к черному окну с отблесками лампы. — Если ты был нужен нам для спасения, то, может статься, и мы тоже нужны тебе? Нужны для спасения твоей души. Ничего не случается просто так. Если к нам пришел именно ты, а не обычный участковый, — значит, это нужно и тебе.
— Боюсь, вы ошибаетесь, Галина Константиновна, — покачал головой Еремей. — Я уже получил свой урок.
— Почему-то все и всегда считают, что я ошибаюсь, — поморщилась старшая. — Так я никогда не получу своего просветления. Расскажи хотя бы ты, в чем мое заблуждение?
— У вас слишком хорошо. Любовь, добро, совершенство. Ваш ашрам напоминает прекрасную цветочную клумбу, распустившуюся под весенним солнцем. Беда в том, что в нашем мире слишком много баранов, которые воспринимают цветы и травы исключительно как еду. И чтобы клумба существовала, рядом с нею должен обитать злобный клыкастый волк, сжирающий баранов, которые идут в эти цветы топтаться. Гнусный, подлый и безжалостный зверь с руками по локоть в крови.
— Ты хочешь сказать, что мы имеем возможность быть честными и безгрешными только потому, что кто-то другой принимает наши грехи на себя? — мгновенно поняла его основательница ашрама.
— Я хочу сказать, что согласен на эту ношу. Пусть я буду проклят, но пусть рядом со мною расцветают счастье и красота.
— Ты говоришь ужасные вещи.
— Такова цена гармонии. Кто-то должен ее заплатить.
— Великий учитель был прав, — кивнула старшая. — Добро живет в каждом человеке. И мы должны любить каждого, если только он сам не откажется от нашей любви. Я люблю тебя, повелитель проклятий, и я рада, что ты переступил порог нашего дома.
Галина Константиновна не без труда выбралась из глубины кухонки, подошла к Варнаку, обняла его, поцеловала и удалилась в свою келью. Следом к лешему подскочил Нирдыш:
— Рома, ты научишь меня накладывать проклятья?
— Легко. Иди и запишись в секцию бокса.
— Зачем? — не понял сектант.
— Чего тут непонятного? Чтобы обрести любовь и доброту, нужно посвящать по десять часов в день безделию и созерцательности. Чтобы накладывать проклятия — десять часов в день нужно учиться вкладывать ненависть в каждый удар. Пять-шесть лет медитаций — и ты поднимешься до уровня просветленного уже и в моем черном деле. Ты не видел, Тоша не приходила? Вроде, поздно уже.
— Наверное, и не придет. В общаге осталась. Она там часто ночует. А ты пробовал медитировать во время бокса?
— Пробовал. Три раза. Называется «нокаут», — ответил Варнак и пробрался мимо него в кухню на освободившееся место. Как он понял, выселять его за «черную магию» никто не собирался, а больше его ничто не беспокоило. Хотя без волоокой Маалоктоши было, конечно, скучновато.
— Постой, Рома, — пошел следом Нирдыш. — Ты хочешь сказать, служить злу труднее, чем добру?
— А ты сомневался? Посмотри на Галину Константиновну. Каждый день она собирает вас на медитации, каждый раз она выбирает вам нужные упражнения. Получается, она подчиняет вас своей воле. А значит — совершает насилие. И тем самым творит зло. Когда в ашраме нечего есть, она вынуждает вас работать. И тем самым творит насилие. А насилие — это зло. Именно поэтому, в отличие от вас, она никогда не получит просветления. Она совершает поступки. В этом мире любой созидатель, хочет он того или нет, творит зло. Даже для того, чтобы построить храм, и то нужно расчистить участок, убрать дерн, выкорчевать корни, срубить лес. И за каждый из этих поступков строителя можно обвинить в злобе и жестокости. Не творит зла лишь тот, кто не делает ничего. А ничего не делать, согласись, куда проще, чем строить, воспитывать и даже повелевать.
— Кажется, в нашем ашраме появился новый учитель, — открылась дверь в келью старшей, — который утверждает, что любая жизнь вообще есть Зло.
— А разве вы не говорили то же самое, Галина Константиновна? — возразил Варнак. — Высшая цель духовного развития, указанная вашим богом, есть состояние самадхи. Которое неотличимо от смерти. Вот и выходит: желаешь любви, добра и гармонии — умри. Умри сам и не мешай умирать другим. Исключительно созидательная философия!
— Пусть так. Но тогда скажи, чему учит твоя школа, повелитель проклятий?
— Честности. Невозможно прожить жизнь, не переступая границы добра и зла. Но можно попытаться за свою жизнь сделать этот мир немного лучше.
— Смертное проклятие как путь постижения любви и гармонии? Нужно будет промедитировать над этим интересным постулатом. Я буду познавать силу проклятий, а ты — постигать искусство достижения нирваны. Посмотрим, что у нас получится. Кто знает, может, именно ради встречи с тобой карма и сохранила мне жизнь до этого дня? Пообщаться с темной стороной мирозданья доводится далеко не всякому. Надеюсь, завтра утром не окажется, что ты был всего лишь моим ярким сновидением.
Глава четвертая
В город из своего святого убежища Варнак скатался с вполне разумной целью — узнать, не всплыла ли история с проклятыми грабителями в местном МВД? Ему совсем не улыбалось попасться на глаза полиции при осмотре места происшествия. Ведь угрозы мэра никто не отменял, и фото Еремея наверняка уже имелось во всех ориентировках.
История и вправду всплыла — на местном новостном сайте, в разделе юмора. Там сообщалось, что в корзовскую больницу обратились двое бомжей с легкими телесными повреждениями. Несчастные утверждали, что стали жертвой оборотня. Далее уточнялось, что от потерпевших сильно разило алкоголем, а поверхностные ранения у них на коже могло нанести только мелкое существо размером с болонку. Статья так и называлась: «Болонка-вурдалак».