Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
Как ответственный за кадры, он отвечал и за жизненно важные вопросы безопасности. Он предупредил меня, чтобы я был настороже: «Не принимай никого на веру. Мы обнаруживаем много фактов проникновения в наши ряды».
Молодые бойцы, разбросанные по всему миру, звали Мзваи «тата» (что на языке коса означало «отец») и уважали его. Он никогда не забывал о вкладе людей старшего поколения и всегда стремился найти им достойное применение. Он уехал из Южной Африки в начале 50-х годов, чтобы учиться на фармацевта в Бирмингеме. Когда мы обменивались шутками о жизни в Англии, то он обычно с гордостью напоминал мне о том, что пробовался в качестве вратаря футбольной команды «Бирмингем сити».
Мзваи сообщил мне, что через несколько дней я уеду из Луанды, чтобы преподавать в лагере под названием «Тринадцать» на востоке страны. Когда мы закончили нашу беседу, он сказал, что у него есть сюрприз для меня и позвал: «Ngena dokotela (Войдите, доктор)».
Переваливающейся походкой вошла маленькая пухлая женщина с улыбающимся лицом. Она протянула ко мне руки, и я с радостью обнял её. Это была Номава Шангаси, хорошо знакомая мне и Элеоноре по Танзании. Она покинула Южную Африку в 1962 году в составе группы из трёх десятков медсестёр, чтобы работать в Танзании, недавно получившей независимость. Это был жест солидарности со стороны АНК. Мзваи отвечал за учёбу её и других на врачей в Советском Союзе. Как и я, она приехала в Анголу, чтобы работать на АНК, и отвечала за здоровье наших товарищей в Луанде.
Я провёл дня два-три, осматривая Луанду, встречаясь с местными товарищами и купаясь в океане. В первом из многочисленных писем, которые я написал потом Элеоноре, я сообщал ей:
«Когда мы подлетали к Луанде, мои чувства растрогала, прежде всего, красная земля… [34] Мы не были в Африке слишком долго.
У меня была возможность отдохнуть несколько дней и разобраться в обстановке… Здесь все «товарищи». Ангольцы, кубинцы и советские прикомандированы для того, чтобы помогать нам, и они с большой гордостью называют себя «активистами АНК».
34
Почва в Африке красноватая.
Пресса и радио энергично поддерживают АНК. Я был на радиостанции вместе с Палло Джорданом (отвечающим за информационно-пропагандистскую работу АНК) и увидел наших молодых ребят, готовящих тексты и выступающих по радио… Премьер-министр Лопу де Насименто заявил в Москве, что Ангола будет основной опорой марксизма-ленинизма в Африке. Южноафриканское радио вчера вечером впало в истерику по этому поводу.
Луанда — поразительный город. Португальцы хотели показать, что они будут здесь ещё очень долго и ещё совсем недавно построили несколько впечатляющих зданий — гостиниц и банков. Улицы днём и ночью полны народу и я хожу по городу без малейшей заботы. Меня принимают за португальца или белого ангольца — до тех пор, пока мне не приходится использовать моё поверхностное знание языка — и при этом не возникает никакой напряжённости или проявлений расизма. Все, молодые и пожилые, полиция, солдаты, работники гостиницы называют друг друга «товарищ»…
Я прошёлся вдоль залива, над которым возвышается португальский форт. Здесь в напряжённые дни перед независимостью окопались войска ФНЛА под предводительством Холдена Роберто. Дети ловили рыбу, и мы наблюдали за тем, как летающие рыбы выпрыгивали из воды. Мне очень хотелось, чтобы ты была здесь и мы могли взяться за руки…
Наш дом удобный, несмотря на то, что мы живем по три-четыре человека в одной комнате. Моя кровать находится в полуметре от кровати Мзваи и трудно сказать, кто храпит
Мзваи дал указание переодеть меня в военную форму и выдал мне пистолет. Затем он познакомил меня с водителем, которому, как он сказал, он бы доверил свою жизнь — пожилому, степенно выглядевшему человеку с редеющими волосами, которого звали Синатла Маломе. Это было, конечно, подпольное имя. Мы сели в советский джип, в котором уже были два молодых бойца МК, вооружённых АК-47, и скоро выехали за окраину Луанды.
После того, как мой водитель преодолел начальное смущение, я понял, что он был хорошим компаньоном. Мы проехали мимо большого автопарка, в котором рядами стояли советские автомашины самых различных типов. Синатла сказал мне, что это место никогда не бывает пустым. Каждую неделю машины забирали отсюда, но на их место приходили новые, доставляемые пароходами. Ангола была страной на колесах.
— Вы увидите ещё, сколько разбитых и поломанных машин на дороге.
— А в чём дело? — спросил я.
— В большинстве случаев неосторожное вождение и отсутствие необходимого техобслуживания, — был его ответ.
Однако он добавил, что много случаев и намеренного саботажа. Возможно, бандиты и потерпели поражение, но скрытое сопротивление продолжалось. Он сказал, что даже в наших лагерях мы должны были проявлять бдительность в связи с возможностью диверсий со стороны тайных агентов врага. Он не разрешал никому подходить к своей машине.
Вдоль дороги, ведущей на северо-восток от столицы, тянулась бетонная труба.
— По ней идёт водоснабжение Луанды, — сказал Синатла, указывая рукой на трубу. — Насосная станция находится там, в 27 километрах от столицы в местечке, называемом Кифангондо. Это самая близкая к Луанде точка, до которой буры дошли в 1975 года. А затем кубинцы, прибывшие на подкрепление, нанесли им удар… — засмеялся Синатла.
Он был в ударе, явно наслаждаясь рассказом о том, как кубинцы спасли ситуацию.
— Если говорить о кубинцах, — продолжал он, — то знаете ли вы, что они сходят с ума по mgulubi — вы знаете, это свинина. Говорят, что когда вы едете на машине и на улицу выкатывается мяч, то нужно затормозить, потому что за мячом выбежит ребёнок. Точно так же, когда вы видите свинью, то нужно тормозить, потому, что за ней гонится кубинец.
Мы всласть посмеялись, и он с удовольствием продолжил:
— Отсюда вопрос, товарищ: «Какой самый быстрый способ освободить Намибию?» Ответ: «Перегнать всех свиней через границу и Намибия будет захвачена кубинцами».
Мы спустились с плоскогорья, на котором находится Луанда, и сразу же очутились в угнетающей жаре. Мы ехали через плантации сахарного тростника и через город Кашиту, с потрёпанными виллами бледно-мелового цвета и жестяными крышами, над которыми возвышалась розово-белая церковь. Многие из зданий были испещрены пулевыми отметинами, а некоторые — полностью разрушены. Мы проехали через контрольный пункт ангольской народной милиции. Это были крестьяне в потрёпанных штанах с красными повязками на руке и в зелёных беретах, вооружённые автоматами АК-47. Среди них была беременная женщина. Создалось впечатление, что они не могли прочитать наши документы, но радостно приветствовали нас, когда мы представились как активисты АНК и раздали сигареты.