Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
Он закончил свое цветистое выступление и повернулся спиной с явным отвращением к нам. Теперь в коротком перерыве нуждался Паркер. Он сказал, что они должны вернуться в свою палатку и ожидать нашего ответа через час.
Отказ от нашего предложения мог подорвать порядок и дисциплину, которые установились в лагере. Было принято решение дать им выбор. Или они участвуют в выполнении основных работ по лагерю или они будут заперты в kulakut (в «холодной») — большом подвале под казармами, где мы держали часть наших припасов. Мы сочли это место подходящим.
Мы снова встретились с группой под баобабом. После того, как Паркер объявил группе ультиматум, я почувствовал, что они заколебались. Они начали шептаться между собой. Долговязый бритоголовый парень по имени Лесли сказал, что он готов принять наше предложение.
На меня произвело сильное и одновременно угнетающее впечатление твёрдость и лидерские качества Дэна. Он был весьма крепким орешком, и если он был искренним, то это был именно тот тип солдата, который был нам нужен. Но у него была путаница в голове, он был разочарован и, несомненно, имел сильное влияние на остальных.
В лагере ощущалось беспокойство и напряжение. Эта группа стала центром притяжения; курсанты и некоторые из моих товарищей-инструкторов уже установили очень дружеские отношения с ними. То, что так вели себя некоторые инструктора, встревожило меня. «Среди этих инструкторов есть нехорошие люди, — заметил Паркер. — Они причиняли неприятности в Ново-Катенге и поэтому их перевели сюда».
Для меня это было новостью. Я был расстроен тем, что никто не сказал мне об этих проблемах. Я заметил, в частности, что один из инструкторов, который всегда был сверхвежливым по отношению ко мне, погрузился в разговор с Дэном.
Было выдвинуто предложение захватить Дэна после наступления темноты и поместить его под арест. Мы решили использовать для этого группу бойцов, которые недавно прибыли после подготовки в Восточной Германии.
Дэну было предложено упаковать свои вещи, что он сделал без малейшего недовольства. Когда его вели через лагерь к подвалу, появилась группа товарищей, которые спросили: «Что происходит?». Инструктор, который, как я заметил раньше, говорил с Дэном, был среди них. Паркер увидел это и поспешил к нам. Начался спор и Дэн бросился на начальника лагеря. Они покатились по пыльной земле и один из часовых, прийдя на помощь начальнику лагеря, ударил Дэна прикладом в спину. Это вызвало взрыв возмущения среди тех многочисленных товарищей, которые к этому времени собрались вокруг.
Я поспешил туда, чтобы постараться остудить создавшееся безобразное положение.
— Спокойно, товарищи! — закричал я и получил удар в спину.
Часовые подняли оружие вверх, как будто готовясь стрелять в воздух.
— Не стрелять! Не делать даже предупредительных выстрелов! — скомандовал Сейисо. — Давайте вернёмся в штаб.
Мы помогли Паркеру подняться на ноги и отпустили Дэна. Всем вооружённым товарищам было приказано вернуться в штаб. В лагере царил разброд и шатание. Хотя уже давно была дана команда «Отбой», многие товарищи собрались в бурно спорящие группы, некоторые выкрикивали оскорбления в адрес руководства лагеря и «фашистов» из Восточной Германии. Я заметил с сожалением, что Росс — руководитель моей футбольной команды — был одним из активных участников происходящего. Он и другие разожгли костер и просидели вокруг него, шумно обсуждая, почти всю ночь. Мы обратили внимание, что не более двадцати человек были вовлечены в это столкновение и ещё человек сорок нарушали распорядок дня. Остальные скоро легли спать, но на лагерь спустилась нелёгкая атмосфера. Резкие голоса Росса и других слышались до предутренних часов.
После беспокойной ночи лагерь проснулся в удивительном спокойствии. Некоторые товарищи начали ходить по лагерю с заспанными глазами или заниматься стиркой. Мы решили отменить наш обычный распорядок дня. Мы договорились, что после завтрака весь лагерь, за исключением этих четырнадцати, соберётся на общее построение.
— Кумало! Ты не выступишь от нашего имени? — спросил меня Паркер. — Мы нуждаемся в твоей способности убеждать.
Я стоял перед построившимися товарищами. Все были настроены серьёзно, и у меня создалось
— Товарищи, — начал я, проведя ботинком черту на земле, — перейти от порядка к анархии столь же просто, как пересечь эту линию. Вы должны решить для себя, на какой стороне линии вы хотите быть.
Я говорил о необходимости дисциплины и порядка в АНК и в МК, о чём мы часто говорили на занятиях, указывая, что это не было равносильно приказам, получаемым от расистов и направленным на то, чтобы угнетать людей. Я говорил о тех четырнадцати, что сидели в палатке и отказывались подчиняться, потому что они хотели вернуться домой и драться. Я указывал на то, что у них не было ни малейшего шанса уцелеть без должной подготовки. Долгое ожидание возвращения домой после завершения подготовки могло вызвать разочарование, но руководство АНК не скрывало сложности положения. В отличие от зимбабвийцев, у нас не было границы, через которую мы могли бы перейти из дружественного государства. Мы были очень далеко от дома и должны были тайно передвигаться через несколько государств. Я закончил, сказав, что если правила будут соблюдать только некоторые из нас, то мы будем находиться в состоянии разброда.
— С разбродом и анархией мы никогда не достигнем наших целей. Ни одна армия или организация не могут победить, если в их рядах не будет дисциплины и порядка.
Речь была воспринята хорошо. Была суббота и мы объявили весь день свободным. Когда ситуация вернулась в норму, Лесли — тот долговязый бритоголовый парень — подошёл с просьбой от четырнадцати. «Мы просим отправить нас назад в Луанду. Мы не хотим создавать здесь проблемы».
Командование лагеря согласилось — возможно, слишком легко. Я, должен признаться, испытал чувство облегчения, когда во второй половине дня они уехали на грузовике, направлявшемся в Луанду. Мрачная туча, висевшая над Кибаше, рассеялась.
Следующий день был отведен для спортивных соревнований. Настроение в лагере полностью изменилось. Меня поразил один из наших молодых товарищей по кличке Супермозг. Мы вырыли яму для прыжков в длину и я был судьёй на этих соревнованиях. Он разбежался (босиком) до черты, взлетел и почти перелетел всю яму. Длина прыжка была намного больше 20 футов [39] .
Я остановил соревнования, чтобы мы могли удлинить яму. Следующим прыжком от прыгнул ещё дальше. Он вновь поразил меня, легко прыгнув в высоту больше, чем на 6 футов [40] , и победив в беге на сто метров. И всё это босиком на неровной, твёрдой как камень земле. Я никогда в жизни не встречал такого природного таланта и убеждён, что он мог бы стать звездой Олимпийских игр, если бы имел достойные условия в нерасовом обществе.
39
Прим. перевод. — более 6 метров.
40
Прим. перевод. — более 1 метра 80 сантиметров.
Спортивный день прошёл успешно. Всё вернулось в норму в лагере N13.
Через несколько дней из Луанды прибыли наши лидеры. Они приехали на нескольких машинах и привезли с собой группу четырнадцати. Лагерь собрался на общее построение и Джо Модисе суровым голосом объявил, что дело о неповиновении будет рассматриваться трибуналом. Он заявил бойцам, что невыполнение приказов, кто бы ни совершал этот проступок, будет наказываться. Эти четырнадцать находились в подавленном состоянии.
Один из тех, кто давал свидетельские показания, был начальник штаба лагеря в Ново-Катенге — исключительно красивый парень. Его имя было Тами Зулу и он выглядел как воплощение солдата. Он показал себя доступным и интеллигентным человеком. По его мнению, большинство из четырнадцати стали объектом манипуляций о стороны более умных и недовольных элементов в его лагере. «Они простые, честные ребята, — сказал он мне, — но их использовали в своих целях или вражеские агенты, или амбициозные деятели, которые точили зубы против командиров. Объектом для нападок обычно становится руководство лагеря. Я имею в виду тех деятелей, которые стремятся получить должности и которые считают, что руководство их недооценивает».