Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе

Касрилс Ронни

— Слева от нас.

— Кто-нибудь ещё?

— Несколько человек вдоль ограды справа по направлению к штабу.

— Как далеко от ворот? — спросили мы.

— Примерно тридцать метров, — ответил он.

— Эй, товарищи, — крикнул Сейисо, — включите свои фонарики.

Засветились три огонька. Один из них был в 15 метрах от нас прямо перед воротами и на 10 метров внутри лагеря. Остальные два огонька размещались далеко от тех мест, на которые указывал Джексон.

Было ясно, что Джексон врал. Было решено отправить его в Луанду, чтобы департамент безопасности мог более основательно расследовать его прошлое. Хотя его поведение могло объясняться просто тем, что он рассердился, но то, как он умело спрыгнул с балкона и занял

положение для стрельбы, вызвало подозрение, что он является вражеским агентом. И на деле это потом подтвердилось, когда ещё один агент врага предоставил информацию о нём.

Моя первая ночь в лагере оказалась весьма богатой событиями, и я с нетерпением ожидал возможности начать занятия. Они проходили под огромным баобабом, потом под импровизированным навесом из травы, поддерживаемым потрескавшимися жердями. Мои студенты сидели на деревянных скамейках, а я писал ключевые слова и идеи на самодельной школьной доске.

В лагере было примерно 150 новобранцев. Они занимались по общей подготовительной программе. Из Кибаше они должны были отправиться в Ново-Катенге — наш основной лагерь на юге страны, где они должны были проходить шестимесячный курс.

День начинался в пять часов утра с физзарядки. К пяти тридцати товарищи умывались в ручье. Через несколько недель нам пришлось прекратить пользоваться душем, потому что вода в источнике иссякла. В шесть тридцать в столовой на улице под жестяной крышей начинался завтрак. Когда у нас была мука, то мы ели свежеиспечённый хлеб. Его выпекали в простой печи, вкопанной в красную глинистую почву. Иногда у нас была кукурузная каша и всенепременный сладкий чай. Изредка появлялось сгущенное молоко, что очень поднимало наш дух.

К семи часам лагерь строился и начинались доклады командиров взводов командирам подразделений и дальше до начальника лагеря о том, сколько человек в строю, сколько — в караулах, сколько больны и так далее. За этим следовали утренние сообщения о последних новостях, готовившиеся товарищами из информационной группы, которые следили за сообщениями различных радиостанций.

Взводы маршировали на занятия, организованные по тем принципам, с которыми я познакомился в Восточной Германии. Инструкторами были активисты АНК, которые получили подготовку за границей. Занятия продолжались до часу дня, когда объявлялся перерыв на два часа для обеда и полуденного отдыха. Как и другие инструктора, я проводил утром шесть занятий продолжительностью 50 минут каждое с десятиминутными перерывами. Расписание менялось. Если взвод уходил в буш на тактические занятия или на стрельбище, то он мог отсутствовать в лагере всё утро. Такие занятия, как изучение оружия, топография, инженерное дело, первая медицинская помощь и самооборона без оружия могли продолжаться сразу два часа. Политзанятия считались одним из главных предметом наряду со стрельбой и тактикой, и они продолжались до четырёх часов кряду.

Во время полуденного перерыва был обед. Когда на наших складах в Луанде были необходимые запасы и транспорт функционировал нормально, то обед был похож на тот ужин, который я ел в первый же вечер по прибытии в лагерь. Продовольствие поступало в основном из Советского Союза, стран социалистического лагеря, скандинавских стран и Голландии.

Его привозили в лагерь на грузовиках АНК и держали в большом, похожем на амбар здании, в котором раньше, очевидно, хранили кофе. Мы получали суп в концентратах, мешки кукурузной и пшеничной муки и риса, консервированную говядину, свинину и рыбу.

Самыми популярными консервами была тушёная свинина из Советского Союза, на этикетке которой было напечатано — «Слава». Когда тушёнка прибывала, то те из нас, кто говорил по-русски, развлекали остальных, заявляя: «Слава Советскому Союзу». Консервированную рыбу из Китая товарищи называли «Мао Цзедун». Продовольствие прибывало неравномерно, и иногда у нас на протяжении недель был только «Мао Цзедун» и рис.

Однажды

в Кибаше все запасы продовольствия вышли и в течение одного дня мы могли только кружками пить кипяченую воду. Обеспечение продовольствием было обязанностью одного товарища, который служил в штабе лагеря и которого впоследствии все звали «Логистико» [36] . Когда продовольствия не хватало, то «Логистико» покупал у крестьян касаву — которая в варёном виде превращалась в плотную кашу. Крестьяне, однако, отказывались продавать нам скот, который интересовал нас больше всего.

36

От слова «Logistics» — «обеспечение».

Вкус пищи улучшали добавлением красного перца в касаву, рис и к мясу. Иногда появлялись свежие овощи. Больше всего товарищи страдали от недостатка красного мяса, которое все называли «ньяма» [37] . Я скоро узнал о существовании целого культа «ньяма», когда один из курсантов пожаловался на то, что они не ели мяса целую вечность.

— Но ведь мы же всю неделю ели «Славу», — сказал я, — и это ваша любимая пища.

— Это не «ньяма», товарищ Кумало, — ответил он с иронией. — «Ньяма» не вылезает из банок. Мы хотим настоящего мяса.

37

От зулу «nyama» — мясо.

Были организованы охотничьи экспедиции. Я понял, что в лесистой местности диких животных было трудно обнаружить, потому что звери жили поодиночке. Крестьяне выкапывали ямы, и однажды Сейисо чуть не сломал шею, провалившись в одну из таких ям.

После полуденного отдыха, между 3 и 5 часами дня, когда спадала изнуряющая жара, товарищи выполняли различные хозяйственные работы по лагерю. Они состояли из сбора дров, наведения порядка, строительства землянок, классов и других зданий. Я обычно проводил это время, готовясь к лекциям на следующий день и в предвкушении спортивных занятий между пятью и шестью часами.

Футбол, как способ проведения свободного времени, был вне конкуренции. Удовольствие от игры получали и игроки, и зрители. В лагере было шесть команд, и у каждой команды был руководитель, который, как мне скоро стало ясно, представлял собой авторитарную личность. Группа руководителей команд составляла футбольную ассоциацию, слово которой было законом. Некоторые из команд носили политические названия — такие, как «Мандела Юнайтед», «Одиннадцать Брама Фишера» или «Народный клуб». А были и названия, взятые от популярных команд в Южной Африке «Кайзер Чифс», «Орландские пираты» и «Ласточки из Мороки». Я присоединился к «Пиратам», руководителем которых был истинный самородок с бритой головой по имени Росс. В течение недели мы тренировались, а по субботам и воскресениям проводили матчи. К сожалению, через несколько недель единственный в лагере мяч лопнул. К тому времени вся его поверхность ободралась на твёрдой почве.

Пока мы играли в футбол, другие товарищи занимались бегом вдоль ограды лагеря или тренировались с самодельными штангами. Их делали из жестянок, залитых бетоном со стальным ломом посередине. В лагере действовал даже клуб карате.

Ужин состоял из концентратного супа с хлебом местной выпечки или с галетами, и чёрного чая. Любимой пищей с чаем были пирожки из муки, называемые на жаргоне чёрных посёлков «магуньяс». Собирать фрукты для личного потребления запрещалось. Фрукты собирали, когда они созревали, и делили между всеми. Бананов было так много, что их ели ежедневно. Скоро стало известно, что некоторые товарищи для себя срывают папайи и особенно высоко ценимые ананасы. Комиссар лагеря был вынужден сделать суровое внушение по поводу аморальности такого поведения.