Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
«Я призываю г-на Хантера отказаться от его трусливого прикрытия парламентскими привилегиями и сделать это заявление вне Палаты общин. Я могу заверить его, что как только он сделает это, то немедленно столкнётся с судебной процедурой по обвинению в диффамации. Я буду более, чем счастлива дать британскому суду возможность решить, кто из нас говорит правду, а кто лжет. У меня нет сомнения в том, что решение будет в мою пользу».
Хантер не ответил на вызов Элеоноры. Трое из Брудерструма впервые предстали перед судом в феврале 1989 года, через три месяца после утверждений Хантера. Сюзанна Весткот отрицала, что она вообще передавала ему какую-либо информацию. Когда тот появился в её тюремной камере, она сразу же заподозрила что-то неестественное в причинах его визита и отказалась разговаривать с ним. Если Сюзанна Весткот говорила
Такие правые деятели, как Хантер, не могут признать, что люди, живущие в Великобритании, будь они южноафриканцами или англичанами, были готовы поддерживать борьбу за свержение апартеида. Неудовольствие Хантера, Пика Боты и им подобных вызывал тот факт, что британское правительство и Скотланд-Ярд следили только за тем, чтобы террористические действия не осуществлялись в Великобритании. Использование телефонов, почты и исследовательская работа в Великобритании не относились к разряду террористической деятельности. Пресса по-разному отреагировала на заявление Скотланд-Ярда: «Мы знаем об этих людях… и они не участвуют в террористических действиях» и что, «нет никаких свидетельств каких-либо встреч с ИРА».
Единственным человеком ирландского происхождения, которого я привлёк к работе, был Шин Хоси. Попытка Хантера привязать его к «ирландскому республиканскому экстремизму» выявляла только его политическую безграмотность, ибо Хоси был членом Британской лиги молодых коммунистов, которая последовательно выступала против тактики ИРА.
Примечательно, что Элеонора и я поддерживали добрые отношения с детективами из Скотланд-Ярда. С того времени, когда в 1987 году был получен список ведущих активистов Движения против апартеида, которых предполагалось устранить, мы получали советы и защиту. Наш дом в Голдерс-Грин не только не был «гнездом террористов», а был, напротив, местом оживлённых бесед за чашкой чая с офицерами из Скотланд-Ярда. Они появлялись по нашим просьбам. Если на почту приходила подозрительная посыпка или Элеонора получала телефонные звонки с угрозами или какие-то странные люди звонили в дверь, полицейские принимали вызов и приезжали, чтобы разобраться и дать совет. Мы действовали в атмосфере почти параноидальной подозрительности в отношении западных разведслужб. Мы обнаружили в офицерах Скотланд-Ярда лучший образец британской государственной службы.
В то время, когда Элеонора вела борьбу с Эндрю Хантером, я опять был на Кубе в составе делегации, возглавляемой Джо Слово. Несмотря на несколько поражений, которые мы потерпели, ситуация на Юге Африки радикально изменилась в пользу освободительных сил. Мы были на командном пункте министерства обороны Кубы и никто иной, как Главнокомандующий Фидель Кастро Рус информировал нас о ситуации на юге Анголы. Была достигнута замечательная победа над армией режима апартеида, что, по его словам, означало, что «история Африки должна теперь быть разделена на время до сражения в Квито-Кванавале и после него».
Стоя около стола, на котором была создана топографическая модель региона, Фидель рассказал о том, как разворачивалась эта драма. Вопреки совету кубинцев, ангольские войска вновь повторили неудачную в прошлом попытку наступления на укрепленную базу Савимби в отдеалённом и не имеющем никакой инфраструктуры юго-восточном углу страны. Сначала наступление развивалось хорошо: ФАПЛА побеждала в боях и наносила тяжёлые потери УНИТА. Затем, в октябре 1987 года, когда линии снабжения растянулись, наступавшая 47-я бригада ФАПЛА, пытавшаяся форсировать реку Ломба, была разгромлена южноафриканскими частями. Это привело к катастрофе. Несколько других бригад начали отступать в беспорядке, подвергаясь атакам сухопутных сил и авиации САДФ. Остатки некоторых подразделений закрепились на небольшой взлётно-посадочной полосе на другой стороне реки у посёлка Квито-Кванавале и они быстро получили подкрепление в виде небольшого отряда кубинцев, прибывшего из Менонге расположенного в 200 километрах на северо-запад.
«Южноафриканцы были излишне осторожны, — прокомментировал Фидель через переводчика. — Они могли захватить Квито-Кванавале в любой момент без всяких проблем и этим изменить в одночасье стратегический баланс в Анголе. Однако они остановились, ожидая подкреплений».
Его рассказ был захватывающим.
На деле южноафриканская армия была намерена захватить Квито-Кванавале потому, что это открывало бы внутренние районы Анголы для захвата отрядами УНИТА и разрезало бы страну пополам. Это была ситуация, которую они уже давно пытались создать для своих марионеток. В течение нескольких месяцев они без устали обстреливали Квито из своих мощных 155-мм гаубиц «Дж-5» и пытались захватить этот город силами наземных войск. Однако они скоро столкнулись с элитными подразделениями кубинских войск, высадившимися в Анголе уже в середине ноября. К началу 1988 году 40-тысячная группировка кубинских войск была размещена вместе с подразделениями ФАПЛА и СВАПО не только в Квито, но и в стратегических точках фронта протяженностью около 1000 километров. Этот фронт простирался от порта Намиб на побережье Атлантики вдоль железнодорожной линии через Лубанго и Кассингу на юго-западе и далее до Менонге и Квито-Кванавале на юго-востоке. Южноафриканцы сконцентрировали свои войска около Квито и оказались там в окружении, поскольку подразделения кубинцев, ангольцев и СВАПО под надёжным воздушным прикрытием двинулись на запад, вплоть до границы с Намибией. Эта операция была завершена к маю 1988 года.
Решающее значение имела построенная кубинскими строителями в рекордно короткие сроки взлётно-посадочная полоса в Шангонго — менее, чем в ста километрах от намибийской границы и стратегически важной дамбы выше водопада в Руакане на реке Кунене. Фидель задумчиво пожевал концы дужки очков — привычка, которая возникла после того, как он бросил курить свои знаменитые сигары. Он явно испытывал внутреннюю гордость за это исключительное достижение. Находящиеся вблизи Атлантического океана пограничные провинции Мосамедиш и Кунене на юго-западе, которые многие годы неоспоримо находились под контролем САДФ, были освобождены. Самолёты МИГ-23, пилотируемые кубинскими и ангольскими летчиками, убедительно продемонстрировали свою преимущество над южноафриканскими истребителями «Мираж» и теперь широкая сеть баз САДФ в северной Намибии была в пределах их досягаемости.
Смертные приговор САДФ был вынесен 27 июня 1988 года. Эскадрилья МИГ-23 нанесла бомбовый удар по дамбе в Руакане и по сооружениям в Калуэке, перерезав снабжение драгоценной водой Овамболенда и основных военных баз там. Удар был также нанесён по стратегическому мосту. Я слышал, что по завершении налёта один из кубинских пилотов выполнил чёткую фигуру высшего пилотажа над дамбой Руакана и над её отныне уже уязвимыми защитниками.
Теперь кубинцы легко могли затянуть петлю вокруг южноафриканцев в Квито-Кванавале. Южноафриканцы проявили упорство в бою, которое кубинцы уважали. Они были находчивыми и зачастую изобретательными в тактическом плане. Фидель Кастро не искал кровавого столкновения, которое стоило бы много жизней с обеих сторон. Не стремились к этому и генералы из Претории. Они ещё меньше, чем кубинцы, могли позволить себе потери.
Все стороны, участвовавшие в конфликте, теперь отдавали предпочтение дипломатическому решению, которое становилось возможным как результат изменившейся стратегической ситуации. Претория должна была признать реальность: цена удерживания Намибии была теперь за пределами её возможностей. Всё труднее было сопротивляться международному давлению в пользу урегулирования.
Бросающиеся в глаза недостатки военной машины режима апартеида — результат эмбарго на поставки вооружений — вызвали кризис доктрины «тотальной стратегии» президента П. Боты. Ещё с 1986 года внутри африканерской правящей элиты стала явно возникать реформистская тенденция. Апартеид находился в состоянии кризиса, вызванного сопротивлением чёрных и действиями МК, которые грубая сила не смогла сломить. Международная изоляция и волнения внутри страны вызывали огромное напряжение в экономике. Для Претории возникали проблемы в ходе переговоров об отсрочке выплаты долгов, сокращались иностранные капиталовложения. Ничто не могло остановить перемен. Сторонники реформ внутри системы утверждали, что единственный шанс на спасение был в том, чтобы управлять сроками и содержанием перемен. После поражения в регионе власть сторонников твёрдой линии в правительстве и в силах безопасности пала.