Вопреки судьбе
Шрифт:
– Не совсем так. Как и вы, я желала возвращения… потери, назовем это так, во Францию. Но в иные руки.
– И все же…
– Господин д’Артаньян, я знаю, что вело вас. И уважаю ваши чувства. Но попробуйте взглянуть на эту историю, отбросив все лишнее.
– Я знаю. Вы говорите, как Атос.
– Вот видите!
– Вы едете из-за него?
– И из-за него тоже.
– Ваши надежды напрасны.
– Не понимаю, о чем вы.
Ей удалось остаться равнодушной, хотя намек гасконца она отлично поняла. Да, ее интерес к Атосу совершенно глуп и надеяться ей не на что. Но она ведь это отлично знает,
Д’Артаньян некоторое время внимательно смотрел на нее, но промолчал. То ли поверил, то ли решил, что все равно не добьется честного ответа.
– На самом деле, я еду по поручению его величества, - Лиза решила, что была недостаточно убедительна, поэтому попыталась подобрать новое объяснение своему путешествию.
– Ну, разумеется, - кивнул гасконец, пряча усмешку в усах.
– Конечно.
– Раз уж вы заговорили о его величестве, могу ли я спросить вас…
– Вам и вашим друзьям ничего не грозит, - поторопилась уверить девушка. – Его величество дал мне слово.
– Благодарю вас, - удивленно поклонился д’Артаньян. Кажется, ее заступничества он все же не ожидал.
Лиза же удобнее устроилась на подушках кареты, сообразив, что пейзаж за окном разнообразием не радует: лес сменялся виноградными полями или небольшими деревушками. Карета катилась довольно медленно, поэтому, несмотря на сильную тряску, клонило в сон. Рассудив, что так путешествие немного сократится, Лиза с удовольствием уступила собственным желаниям.
***
Шантийи был небольшим и довольно милым городком. Вот только рассматривать его возможности не было, потому что приехали они уже на закате. Тем более, их планы были связаны всего лишь с одним придорожным трактиром под названием «Гран Сан Мартен», где когда-то остался Портос.
Д’Артаньян, осторожничая, не торопился завести разговор с встречающим их на пороге трактирщиком о том, здесь ли еще гигант и в добром ли здравии. Пожалуй, не будь с ним девушки, он начал бы беседу, как в романе. Но в этот раз первый же вопрос вывел гасконца на нужный след.
– Любезный! Лучшую комнату для мадемуазель! И принеси вина, самого лучшего, что у тебя есть!
– Вина – извольте, сударь, - немедленно отозвался хозяин, низко кланяясь. – А вот лучшую комнату предоставить не могу…
– Что?! – нахмурился д’Артаньян. – Да как ты смеешь?! Ты хоть представляешь, кому отказываешь?!
– Но, ваша милость, - залепетал трактирщик, - я бы с радостью. Только вот моя лучшая комната занята…
– Кем это?
– Один господин соизволил остановиться в ней.
– Ну так выгони его прочь!
– Ах, сударь, если б я мог! По правде сказать, я и сам обеспокоен.
– Чем же?
– Некоторыми его издержками. Он поселился в лучшей моей комнате! А еще столько продуктов… Ох, сударь! Мы оказали ему большой кредит, а кроме того сегодня утром лекарь объявил нам, что если господин Портос не заплатит ему, он возьмется за меня, ибо это я посылал за ним.
– Портос?! Так речь идет о Портосе?!
– Да, его зовут именно так…. Ах, вы были одним из тех людей, которые сопровождали господина Портоса?
– Был. Так вы зря беспокоитесь, он за все вам уплатит.
– О, сударь, вы поистине проливаете бальзам на мои раны!
– Погодите о ваших ранах, - отмахнулся гасконец. – Вы упомянули лекаря. Разве Портос ранен?
– Не могу сказать вам этого, сударь.
– Как это не можете сказать? Вы ведь должны быть лучше осведомлены о нем, чем кто-либо.
– Это верно, сударь, но в нашем положении мы не говорим всего, что знаем, особенно если нас предупредили, что за язык мы можем поплатиться ушами.
– Вот оно что! – посмеялся д’Артаньян. – Ну хорошо, я сам взгляну на своего друга и разберусь с его ранами. Я ведь могу его видеть?
– Разумеется, сударь. Поднимитесь по лестнице на второй этаж и постучитесь в номер первый. Лучшая комната, как я и говорил. Вы уж, сударь, сами решите, кто в ней ночевать будет. Ах да! Только предупредите, что это вы пришли.
– Предупредить, что это я?
– Да-да, не то с вами может случиться несчастье.
– Какое же это несчастье может, по-вашему, со мной случиться?
– Господин Портос может принять вас за кого-нибудь из моих домочадцев и в порыве гнева проткнуть вас шпагой или прострелить вам голову.
– Что же это вы ему сделали?
– Мы попросили у него денег.
Лиза с трудом сдерживалась, слушая этот диалог. Начавшись иначе, он свернул на хорошо знакомый ей «текст». И сейчас девушка прижимала ко рту платок, чтобы скрыть улыбку во весь рот. О том, что Портос играл с каким-то заезжим дворянином, которому и проиграл всю свою долю кардинальских пистолей, а также лошадь со сбруей. О том, как трактирщик попытался намекнуть гиганту, что можно было бы переехать в трактир «Золотой орел», на что услышал, что эта гостиница ему нравится больше, а потому он останется тут, и именно в лучшей комнате, поскольку ожидает свою высокопоставленную любовницу, которую не может привести в убогую комнатушку. А чтобы трактирщик не смел настаивать, пригрозил размозжить ему голову.
– Поэтому, сударь, - завершил свой рассказ хозяин гостиницы, - с тех самых пор никто, кроме его слуги, и не входит к господину Портосу.
– Так Мушкетон здесь?
– Да, сударь, через пять дней после своего отъезда он вернулся, и тоже очень не в духе. По-видимому, и у него тоже были какие-то неприятности в дороге. К несчастью, он более расторопен, чем его господин, и ради него переворачивает все вверх дном: решив, что ему могут отказать в том, что он попросит, он берет все, что нужно, без спросу.
– Я всегда замечал в Мушкетоне редкую преданность и редкую понятливость.
– Вполне возможно, сударь, но случись мне хотя бы четыре раза в году столкнуться с подобной преданностью и понятливостью - и я разорен!
– Нет, это не так, потому что Портос вам заплатит.
На лице трактирщика явственно читалось недоверие. И д’Артаньян принялся убеждать, что Портос пользуется благосклонностью знатной дамы, которая непременно оплатит все его долги, пусть и не сразу.
Хозяин гостиницы помялся, поглядывая на присутствующую девушку, но та лишь коротко кивнула, подтверждая, что при ней можно говорить. И язык трактирщика развязался, ему очень хотелось поделиться своим знанием о том, что любовница Портоса – не герцогиня, не маркиза, не графиня и даже не дворянка. А жена прокурора из Шатле, госпожа Кокнар, живущая на Медвежьей улице. И мушкетер выдал это, потому что выходить сам не мог, письмо с просьбой о деньгах пришлось отправить с одним из работников трактира.