Вопреки. Том 1

Бэй Анна

– Винсент! Облегчи мне задачу, прошу! – крикнул он Герцогу, который, не отрываясь от игры на рояле, отдал приказ девушке.

– Алиса, не сопротивляйся моему приятелю, – бесстрастно произнёс он.

Так прозвучал приказ, который раду Лимбо проигнорировать было невозможно. Девушка напряжённо попятилась от Уоррена, который словно загонял её в угол, где играл свою драматичную мелодию Блэквелл. Уоррен настиг её у массивного музыкального инструмента и взял за голову, притягивая её губы к своим. Он не столько целовал её, сколько кусал, но девушка не могла сопротивляться из-за

приказа Хозяина. Уоррен поднял Алису за бёдра, сажая на рояль, и принялся нагло блуждать руками по её телу. Алиса пыталась сопротивляться, но медальон сковал удавкой, блокируя сопротивление. Дыхание сбилось, она судорожно глотала воздух, грудь вздымалась. Уоррен медленно и бескомпромиссно разложил жертву на рояле, тут же задирая подол изумрудного платья. Он с утробным рычанием припал губами к внутренней части её стройных бёдер, оставляя влагу, будто клеймо. Алиса чувствовала его улыбку, слышала самодовольное урчание, а пошевелиться не могла.

– Винс, вот это подарок! Я таких женщин давно не видел… породистая, норовистая, как Ксефорниец среди простых кляч… – он положил ноги Алисы себе на плечи, поглаживая грубыми пальцами. Взгромоздившись сверху на хрупкую девушку, он придавил её собой, как гора. Алиса попыталась скинуть его с себя, но медальон подавил попытки сопротивления, – Объездить такое сокровище будет сладко, да, прелесть? – и он ударил её бедрами, имитируя половой акт. Алиса выгнулась дугой и взбрыкнула, отчего Уоррен пошатнулся, но равновесие удержал.

Блэквелл всё играл и играл, перебирая чёрные и белые клавиши, стараясь не обращать внимания на происходящее, лишь его нервно дёргающаяся нога могла выдать напряжение, но ни Уоррен, ни рабыня, этой маленькой детали под роялем увидеть не могли. С каждым новым звуком мелодии он осознавал, что всё идёт не так – мелодия звучала остервенело, буйно, фальшиво. Он сжал челюсть до боли, понимая, как испытание Алисы превратилось в его собственное, выявляющее простую истину: он не может оставаться хладнокровным, когда рядом она. А ещё всё то, что пишут в пособиях про Лимбо – ему не подходит, и все эти инструкции – не для него.

Как назло губы Майкла Уоррена начали ласкать её шею, спускаясь к груди. Рабыня зажмурила в отвращении глаза, а когда открыла, они были уже спокойными и ничего не выражающими. Она вдруг просто повернула голову к своему Хозяину и начала слушать музыку, её длинные волосы локонами случайно соскользнули на ноты, стоявшие перед её господином. Блэквелл поднял на неё взгляд, и забыл мелодию. В голове невыносимо гудело, пальцы потеряли клавиши – из них вырывалась магия, музыка будто умерла в резко упавшей тишине, в которой слышались только неприятные чмокания Уоррена.

– Уоррен, остановись.

Мужчина даже не услышал Герцога, пока тот требовательно не повторил:

– Я сказал «стоп»! – во второй раз он сказал так же тихо, но звуки его голоса прокатились по комнате словно густой туман и почему-то эффект был леденящий.

И Уоррен резко остановился под властью мурашек на своей коже, которые появлялись всякий раз от одного лишь взгляда или слова зловещего Герцога. Майкл Уоррен всегда гордился своим бесстрашием и отчаянным поведением в бою, он никогда не останавливался, не брал в плен, не щадил никого и не тушевал перед врагом, каким бы страшным тот не был. Но этот человек всегда боялся Герцога, и этот страх был первобытным, сковывающим и превращал Майкла в безропотного мальчишку.

Уоррен на секунду вспомнил, как он познакомился с Винсентом Блэквеллом, когда им было по тринадцать лет. Феликс Блэквелл распорядился на день рождения сына собрать лучших мальчишек для нового отряда, который в последствии превратился в лучшую боевую группу Сакраля. У них было всего восемь человек, но они стали сильнейшими и самыми отчаянными, следуя за своим предводителем в огонь и в воду. И вот из этого отряда осталось всего трое: Винсент Блэквелл, Уоррен и Кастиэль Кассель, который стал инвалидом, но нашёл в себе силы создать новый молодой отряд. Блэквелл наделил Уоррена властью и сделал своим вербовщиком, ввёл в Совет Эклекеи, но навсегда остался тем единственным человеком, который вызывал у Уоррена дрожь в коленках. Бывало такое, что Майкл забывался и выпускал из себя всю жестокость, и жажду наживы которые дремала в нём вынужденным сном, никто не мог его остановить и даже тогда последнее слово было за Блэквеллом.

– Я же даже не начал ещё! – вернулся к реальности Уоррен.

– Тогда тебе будет легко отступить.

– Ни за что! – его перекосило от злости, но как цепной пёс, оне смел сорваться.

Блэквелл просто посмотрел на друга, и тот под тяжестью взгляда отстранился от девушки и слез с неё.

– В другой раз, прелесть! – сказал он Алисе, проводя рукой по её коже.

Алиса осторожно встала, поправила волосы и совершенно неожиданно вонзила шпильку в горло Уоррена. Кровь брызнула и потекла по шее мужчины толстой струйкой, а девушка улыбалась.

Блэквелл улыбнулся, а Уоррен хотел было ударить девушку, но Герцог опередил его порыв приказом:

– Уоррен, оставь нас. Немедленно!

Уоррен гневно корчился, пытаясь не нарушить приказа главнокомандующего, он пытался остановить кровь и поспешил выйти из кабинета. Когда дверь за ним захлопнулась, Блэквелл произнёс:

– Ты могла сделать это и раньше. Я видел, ты боролась с брезгливостью, а не со страхом.

– Как вы поняли?

– Страх сильнее. Ты маг и твой страх активизировал бы непроизвольную магию.

– Я бы испугалась, если бы всё было по-настоящему. Если бы вы оказались таким же ничтожеством, как ваш дружок, то я бы билась на смерть.

– Мне кажется, ты не совсем понимаешь, где оказалась. Сакраль далёк моралью от Ординариса.

– Да правда что ли? Как-то и не заметила.

Блэквелл устало потёр переносицу, окончательно прогоняя гул из головы. Странное представление опустошило его, будто кровь качали и него, а не из Алисы. Он жестом пригласил её присесть у камина, и, проходя мимо, отметил лёгкую дрожь в её руках:

– Неужели совсем не испугалась?

Она упрямо мотнула головой и насупилась, но вышло не убедительно. Расположившись у камина, она отрешенно смотрела на всполохи огня, уже ничего не выражая – ни страха, ни интереса:

– Зачем я вам? Вы дорого заплатили за непригодный товар, не верю, что из жалости, – перевела глаза на него и посмотрела с жестокостью. Он узнал в ней ту кровожадную бесчувственную машину убийств, которой она была на Арене Смерти.

Была ли она в этот миг настоящей Блэквелл сказать не мог, но жажда найти ответ на этот вопрос пробудила небывалый азарт.