Вор и Книга Демона
Шрифт:
— Она не сказала. Но не думаю. Почему бы нам не использовать дверь в твою комнату? Я покараулю снаружи.
— Хорошо.
Они прошли по храмовому коридору, где располагались комнаты, выделенные для них экзархом Алейконом, и Элиар открыл дверь комнаты, предназначенной для Альтала. Сразу за дверью оказалась знакомая лестница.
Когда Альтал поднялся по лестнице, Двейя уже ждала его в башне. Она протянула к нему руки, и они молча обнялись.
— Что-то случилось, Эм? — спросил он ее.
— Нет, все идет неплохо. Бхейд оказался даже
— Я думал, это само собой разумеется, Эм.
— Не совсем, милый. Слова на Кинжале немного сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Что тебе было сказано делать?
— Искать. Разве это не означало, что я должен был бродить по свету и найти остальных?
— Возможно, все несколько сложнее, любовь моя. Ты должен был также найти меня.
— Но ведь к тому времени я это уже сделал, разве нет?
— Не совсем. Ты нашел кошку Эмми, но когда ты увидел Кинжал впервые, ты еще не нашел меня.
— И до сих пор, наверное. К чему ты клонишь?
— Сейчас мы до этого дойдем, Альтал. Когда Элиар увидел слово “веди”, он подумал, что это означает, что он должен командовать армией, но это значило совсем другое. Андина прочла: “Повинуйся”, и благодаря этому она победила Гелту.
— Хорошо, пока что я тебя вполне понимаю. Лейта должна слушать, хотя и не ушами. Мы уже много раз использовали ее исключительные способности.
— Когда она встретится с Команом, все будет немного сложнее.
— Я, в общем-то, догадываюсь. Она знает, что ей предстоит сделать, и ей это совсем не нравится. После того как она приклеила ко мне это словечко “папочка”, она залила мне слезами всю рубашку. Так что же она должна сделать с Команом?
— Она будет слушать, Альтал, а когда она будет слушать, Коман больше слышать не сможет. Это очень тонкая процедура.
— Но страшная?
— Очень-очень страшная. Вот почему Лейта так отчаянно в тебе нуждается. Не обрывай ее, когда она называет тебя “папочкой”. Это ее крик о помощи. Успокой ее, как можешь.
— В том сновидении, которое ты всем нам внушила, что это, черт возьми, была за рубашка, которую она разорвала?
— Это был Коман, любовь моя.
— Она разорвет его на кусочки? Не слишком ли это жестоко?
— Это гораздо хуже, чем просто жестокость, любимый, — грустно сказала Двейя, — но это нужно сделать. Теперь перейдем к Бхейду. “Просвещать” — это, возможно, самое сложное из всех слов. В конечном счете Бхейду предстоит показать Аргана и его Красные Рясы такими, каковы они есть — служителями Дэвы.
— В сновидении я ничего такого не видел.
— Значит, ты плохо смотрел, Альтал. Что делала я?
— Ты смахнула всю пыль с алтаря на ладонь. Потом ты подбросила ее в воздух, и ветер, ворвавшийся через окно, унес ее прочь. — Он нахмурился. — Но каким-то странным образом этим окном был Бхейд. Вот это меня действительно смутило.
— Задача Бхейда в том, чтобы “просвещать”, Альтал, а через окна комната освещается. Окна пропускают свет, но в них также может влететь и ветер. Сновидение обратило Аргана в пыль, я подкинула эту пыль в воздух, ветер, влетевший через окно, которое мы зовем Бхейдом, унес эту пыль, которая когда-то была Арганом, прочь. Сновидение, которое я тебе подарила, следует рассматривать как метафору. — Она помолчала. — Это самое полезное слово. Метафорами можно объяснить все что угодно.
— А если отбросить метафоры, что на самом деле случится с Арганом?
— Его тело утратит свою целостность, и мелкие кусочки, которые когда-то были Арганом, разлетятся во все стороны. А потом в окно, которое мы знаем как Бхейда, влетит легкий ветерок. Крепкий порыв ветра очистит воздух и впустит истину. Это еще один вид “просвещения”, не так ли?
— Арган когда-нибудь сможет вернуться?
— Нет, не думаю.
— Значит, Бхейд снова убьет, верно? Он просто тренировался, когда убивал Яхага. Его настоящая задача — убить Аргана. А зачем все это хождение вокруг да около, Эм? Почему ты не сказала мне прямо, что хочешь, чтобы Бхейд убил Аргана?
Ее зеленые глаза сузились, и она зашипела на него.
Он от души рассмеялся.
— Ох, Эм, я так тебя люблю! — заявил он, подхватив ее на руки и нежно уткнувшись носом в ее шею.
Она вдруг хихикнула почти по-девчоночьи и попыталась отстраниться, прикрывая плечом свою шею.
— Пожалуйста, не надо, Альтал, — сказала она.
— Почему? — спросил он, невинно распахнув глаза.
— Щекотно, вот почему.
— Ты боишься щекотки, Эм?
— Мы обсудим это как-нибудь в другой раз.
Он посмотрел на нее с лукавой улыбкой.
— Едва ли я могу ждать, — сказал он смеясь.
ГЛАВА 40
Брат Бхейд чувствовал себя явно неуютно в роскошном кресле бывшего кабинета экзарха Алейкона.
— Мне действительно необходимо находиться в этой комнате? — немного жалобно спросил он примерно через неделю после того, как они поселились в Магу.
Альтал пожал плечами.
— Нет, если тебя это так смущает, Бхейд. А что тут не так?
— Этот кабинет слишком роскошный. Я пытаюсь набрать священников в орден, члены которого должны принять обет бедности. Этот кабинет не самое подходящее место для этого.
— Тогда выбери другую комнату. Как идут дела с набором?
— Вообще-то не очень хорошо, — признался Бхейд. — Большинство кандидатов по-прежнему считают, что принятие духовного сана открывает широкую дорогу к богатству и власти. Стоит мне рассказать о том, что их ждет, и они тут же теряют интерес. А те, что продолжают улыбаться и кивать, — это обычно переодетые священники Коричневой Рясы. Алейкон из кожи вон лезет, чтобы проникнуть в мой орден, но Лейта вычисляет его людей. Однако если мне удается заполучить трех достойных кандидатов, то день можно считать удачным.