Вор и проклятые души
Шрифт:
— Так-то лучше!
Я улыбнулся, радуясь удаче, на сей раз искренне. Перчатки отлично подошли по размеру, и левая спрятала змеиную кожу на изуродованной руке. Похоже, перчатки со мной навсегда. Мы выберемся из Запустения, и пусть нынешней инквизиции далеко до грозной конгрегации минувших веков, но чудовище со змеиной кожей быстро уволокут в свои подземелья. Оттуда смогу выйти только на костер. А если не инквизиция, то простые селяне точно удумают сжечь человека с лапой чудовища. Меня.
Но отчего я взял только перчатки? Я начал быстро раздеваться. Поймал недоуменный взгляд Брана, но лишь отмахнулся. Разделся полностью, донага, скинув залитую кровью изрезанную одежду. Черт! Холодно.
Я быстро переоделся, оставив из прежнего только сапоги. Черное орденское облачение завершил новый шерстяной камзол. Теперь лучше, теперь тепло. Осталось лишь плащ нацепить.
— Славно было!
С приближением предвестника мое почти благодушное настроение быстро сменилось на прежнее. Мрачное.
— Где Ирма?
Бран пожал плечами. Предвестник присел, чтоб порыться в вещах, что лежали рядом с ним. Его заинтересовал добротный кинжал. Мы копошимся в пожитках приспешников Низверженного, словно мародеры.
Сзади что-то упало на снег. Вампирша притащила пленника!
— Зачем он нам?
Крылья за спиной Ирменгрет сложились и исчезли, она вновь в образе обворожительной женщины.
— Это колдун, о котором я говорила, — улыбнувшись, сказала вампирша, — он возглавлял орденских солдат.
Чернокнижник был немолод. Он с трудом поднялся после падения: вампирша отшвырнула его от себя, когда до снега было футов десять. Одет в изорванную солдатскую куртку поверх темной рясы. Седые волосы спутались и слиплись от крови из раны на голове. На худом лице с выпирающими скулами — выпученные, полные страха глаза.
— Что скажешь, дед? — поигрывая только что найденным кинжалом, спросил Бран.
Предвестник приблизился к слуге Возвратившегося бога на расстояние двух вытянутых рук, и тот сейчас смотрел только на кинжал и мычал.
Сложив руки на груди, я ждал, что будет раньше. Вопросов к орденскому колдуну у меня нет, а он считай что мертв. Ему не уйти от Войны и Ирменгрет. Интересно лишь то, зачем вампирша его притащила и выдаст ли пленник сведения, за которые в награду получит быструю смерть?
Смерть и смерть. Вокруг только она и проклятые души моих невольных сотоварищей.
— Мерзкий старикашка, — вампирша обошла меня и промурлыкала из-за плеча, — и кровь у него отвратная. Невкусная. Я насытилась другими двумя, а этого притащила сюда.
— Для чего? — Я не оборачивался. — Могла бы там убить.
Вампирша прижалась ко мне и зашептала на ухо:
— Он тебе не нужен?
Близость Ирменгет будоражила кровь. Я прикусил пересохшую губу.
— Не нужен.
— Хочешь, убьешь его ты?
— Нет.
На мне много крови, но лишняя не нужна.
— А может, вопросы есть у Брана или Велдона?
Я пожал плечами и, шевельнувшись, случайно коснулся мочкой уха губ Ирмы. Они горячи!
— Вы! — Пленник вдруг отпрянул от Войны. — Разве не замечаете?
Предвестник схватил колдуна за куртку, приставив кинжал к горлу.
— Чего орешь?
Глаза колдуна еще больше вылезли из орбит.
— Эльфы! — прохрипел он.
Внутри меня похолодело. Я обернулся и увидел неприкрытый испуг на лице Ирмы.
— Они проснулись… — чуть слышно произнесла она.
Волчий дом менялся на глазах. Зимняя ночь уступила место безоблачному летнему полдню с ярко-синим небом. Полуторавековое запустение внутри крепостных стен исчезло. Нет даже пролома, через который мы и слуги Низверженного вошли внутрь.
Хозяева Наур Адаба вернулись!
Глава 8
СВОИХ НЕ БРОСАЕМ
— Чужаки… Чужаки… Чужаки…
Многоголосица. Незримые, невидимые нашим взорам повторяли одно и то же слово, и произносилось оно с чуть слышным шипением. Голосами, которые сливались в один, что слышали во всем Волчьем доме.
Мы посреди ожившего замка эльфийских разведчиков, полного его обитателей. В самый разгар теплого солнечного дня. В другом, отличном от нашего времени, так как только что нас окружала зима, а нынче — лето. Мы в прошлом или ином времени.
В безвременье!
Мы — я, вампир и предвестник — не сговариваясь жались друг к другу. Я и Бран стоим спина к спине, в руках опущенные к булыжникам клинки. Ирменгрет, морщась, прикрывает лицо от солнца растопыренной пятерней. Она в двух футах от нас, а в нескольких шагах — плененный вампиршей чернокнижник. Маг затравленно озирался.
Кругом эльфы. В основном мужчины преимущественно в зеленых одеждах, под стать лесу за обводом стен из серого камня, и почти все они вооружены тонкими мечами или кинжалами, у некоторых — луки. Есть и женщины, и даже дети.
Эльфы занимались своими делами, крутились у домов с двускатными крышами. Направлялись к воротной башне, разговаривали, кто-то кого-то отчитывал, слушал, приказывал, тащил, вертел, крутил и нес. Под шум и гомон ожившего поселения и неустанно повторяемого, повисшего в воздухе:
— Чужаки… Чужаки… Чужаки…
Мы для них не существовали! Я бы возблагодарил небеса за такую удачу. Но не ведал, как к этому отнесутся Бог Отец и Бог Сын. Лучше не рисковать!
— Чужаки… Чужаки… Чужаки…