Вор с палитрой Мондриана
Шрифт:
— Ах, ну да, конечно!
— Ну и я просто вставила его в замок, повернула, и провалиться мне на этом месте, если эта штука тут же не открылась. Ты хоть когда-нибудь бы сам попробовал, просто ради интереса? Работает как часы.
— Кэролайн…
— А у тебя есть что-нибудь выпить? Знаю твою манеру, ждать, пока кто-то первый не предложит, но ведь у человека всяческое терпение может лопнуть.
— В холодильнике две бутылки пива, — сказал я. — Одной я собираюсь запить сэндвич, который собираюсь себе сделать,
— Темное мексиканское пиво, да? «Дос Эквис»?
— Точно.
— Так его уже нет. А что у тебя еще имеется?
Я на секунду призадумался.
— Вроде бы оставалось немного виски.
— Солодовое? «Глен Ислей»? Что-то в этом роде?
— Так ты и до него тоже добралась?
— Боюсь, что да, Берн.
— Тогда придется влачить жизнь трезвенников, — сказал я. — Если, конечно, не хочешь угоститься «Лейвори». Сразу сбивает с копыт. В нем градусов шестьдесят, не меньше.
— Собачий сын…
— Кэролайн…
— А знаешь что? Я ведь собиралась сказать «сукин сын». Может, в этом выражении и есть некий оттенок сексуальности, но уж оно куда точнее, чем «собачий сын». Можно на каждом углу талдычить: «собачий сын, собачий сын», а людям и в голову не придет, что ты ругаешься.
— Что ты здесь делаешь, Кэролайн?
— Умираю от жажды, вот что.
— Да ты надралась, как свинья!
— Ни хрена, Берни.
— Нет, надралась. Выпила два пива и пинту виски и после этого будешь говорить, что не надралась. И физиономия у тебя вконец окосевшая.
Она уперлась локтем о колено, подбородком — в кулачок и окинула меня испепеляющим взглядом.
— Ну, во-первых, никакой пинты там не было. Всего-то от силы унций шесть, а это даже меньше чем полпинты. Да это все равно что выпить три рюмашки в хорошем баре или две — в самом шикарном. Во-вторых, некрасиво говорить своему лучшему другу, что она надралась как свинья. Ну, может, наклюкалась, нализалась, малость перебрала, ну, на худой конец, нетвердо держусь на ногах, еще куда ни шло. Но чтоб сказать человеку, которого любишь, что она надралась как свинья?.. И в-третьих…
— В-третьих, ты все равно пьяная.
— В-третьих, да будет тебе известно, я напилась еще до того, как попробовала эту твою дрянь! — Она торжествующе улыбнулась, затем нахмурилась. — И в-четвертых, Берни что-то я совсем запуталась. Или не в-четвертых?.. Не знаю. Никак не могу вспомнить, сколько забегаловок сегодня обошла. В-пятых, я была уже пьяная, когда пришла к себе домой, и была пьяная еще до того, как пришла к тебе домой, таким образом выходит, что…
— Выходит, что ты, возможно, не туда забрела? — предположил я.
— Не знаю, куда я там забрела. — Она раздраженно отмахнулась. — Да это и не важно.
— Не важно?
— Нет.
— Тогда что же важно?
Она настороженно огляделась по сторонам.
— Этого никому
— Никому нельзя говорить что?
— А жучков у тебя тут, случайно, нет, а, Берни?
— Да вроде бы нет. Только обыкновенные тараканы. А в чем, собственно, дело, а, Кэролайн?
— Дело в том, что мою киску украли.
— Не понял?
— О, Боже! — простонала она. — Моего ребенка похитили!
— Твоего ребенка… Но, Кэролайн, у тебя же нет детей. Сколько ты выпила, только честно? До того, как пришла сюда?
— Ни хрена! — сказала она громко. — Можешь ты меня нормально выслушать или нет? Это Арчи.
— Арчи?
Она кивнула.
— Арчи, — повторила она. — Они похитили Арчи Гудвина.
Глава 4
— Кота, — сказал я.
— Правильно.
— Кота Арчи. Твоего бирманца. Именно этого Арчи.
— Ну, ясное дело, Берн. Кого же еще?
— Ты сказала, Арчи Гудвина, и первое, что я подумал…
— Это его полное имя, Берн.
— Знаю.
— Я не имела в виду Арчи Гудвина — человека, Берн. Потому что это персонаж из романов о Ниро Вульфе, и похитить его могли только в книжке, и, даже если бы это и случилось, я бы не стала прибегать к тебе среди ночи и поднимать весь этот переполох. Хочешь начистоту, Берн? Мне кажется, тебе тоже нужно выпить, причем еще больше, чем мне.
— Думаю, ты права, — ответил я. — Посиди. Я через минуту вернусь.
На деле прошло минут пять. Я прошел по коридору мимо квартиры моей приятельницы миссис Хеч к двери миссис Сейдель. Миссис Сейдель отправилась навестить родственников в Шейкер-Хейтс — во всяком случае, именно так сообщила мне миссис Хеч. На всякий случай я позвонил, выждал несколько секунд, потом вошел в ее квартиру. (Уезжая, она даже не удосужилась запереть дверь на оба замка, так что всего и делов-то было, что отжать пружину куском пластика. Нет, кто-то все же должен всерьез побеседовать с миссис Сейдель на эту тему).
Вернулся я оттуда с почти полной бутылкой виски «Кэнедиан клаб». Налил две рюмки и не успел завинтить крышечку на бутылке, как Кэролайн уже осушила свою.
— Вот так-то лучше, — заметила она.
Я и сам выпил и, когда почувствовал, как виски обожгло желудок, вспомнил, что желудок у меня совсем пустой. И теперь уже мне ничего не стоит надраться в лоскуты, в то время как Кэролайн будет только трезветь. Эта перспектива не казалась слишком привлекательной… и тогда я открыл холодильник и соорудил себе сэндвич из тонко нарезанной польской ветчины с сыром «Монтерей» на толстом ломте такого темного ароматного ржаного хлеба, что продается такими маленькими квадратными кирпичиками. Откусил большой кусок и стал задумчиво жевать и готов был в эту минуту полжизни отдать за бутылочку темного пива «Дос Эквис».