Ворлок из Гардарики
Шрифт:
Новгородец почесал затылок:
– Тогда я не понимаю ничего… Если он не друг…
– Лосси – датчанин, – пояснил, словно несмышленому ребенку Сигурд. – Он называет себя вольным хевдингом. И предпочитает, чтобы все думали, будто он не служит никому из конунгов. Сейчас таких осталось мало. У датского конунга Свена Эстридссона просто руки не доходят до них, а Лосси тому и рад.
– Но если он никому не служит, его самого может обидеть любой, кто сильнее? – Вратко хорошо помнил, что у них на Руси дело обстояло именно так. Служба князю давала не только хлеб насущный, но и покровительство. Не зря друг друга часто спрашивали не «кто ты?», а «чей ты?».
– Кто Лосси обидит, до заката не доживет! – рассмеялся старик. – Ты еще с ним познакомишься.
Хродгейр прищурился.
– Его не так-то просто взять… Кусачий, словно дикий пес. Его двор – на маленьком островке между Селундом и Фюном. Земли нет – одни камни. Такие, как Лосси, грабят не от хорошей жизни. Думаешь, он очень богат?
– Ну, не знаю…
– Те, кто захочет прижать его к ногтю, получат большую драку и очень мало выгоды. Свену Эстридссону удобнее делать вид, что он не замечает Лосси. И время от времени призывать его на службу. В битве при Ниссе он был.
– А ты?
– Я служу конунгу Харальду. Конечно, я был.
– И после этого ты горишь, что вы не враги?
– Между нами нет крови. – Хродгейр пожал плечами. – Нам нечего делить. Если бы мы встретились в бою, то сражались бы, как положено. Сейчас наши конунги замирились.
– Но ведь Лосси считает, что никому не служит. Может, ему наплевать на мир между конунгами?
– Может, и наплевать. И даже, скорее всего, наплевать. Но меня он знает. И знает, что я ему не по зубам.
– Так что же он…
– А он, клянусь молотом Тора, тоже спешит в залив Жадного Хевдинга! – подмигнул Сигурд.
– Я тоже так думаю, – кивнул скальд. И возвысил голос: – Эй, парни, вам придется поторопиться! Драки сегодня не будет! Но будет хорошая гонка!
– Хоть согреемся! – прогудел Олаф.
– А ты замерз? – буркнул Асмунд.
– Да уж, знобит что-то…
Викинги захохотали. Вратко все никак не мог привыкнуть к этим, на первый взгляд бессмысленным, вспышкам веселья. Суровые бородатые мужики, на счету каждого, по всей видимости, несколько убитых, радовались будто дети. Но так же быстро они переходили от смеха к тяжелой работе. Ведь легкой греблю длинным веслом мог назвать только тот, кто видел стремительно мчащийся дреки с берега, да и то на расстоянии двух-трех верст.
– И раз, и два! И раз, и два! – задавал ритм Гуннар, голосом соперничая с рассвирепевшим быком. Как рассказывал священник, проводивший службы в маленькой церквушке на их конце Новгорода, в стародавние времена иудеи разрушили стены осаждаемого ими города под названием Иерихон, дуя в трубы. Так вот, если бы в войске иудейском нашелся человек с глоткой кормщика «Слейпнира», он справился бы и без труб.
Весла – толстые жерди из прочной древесины – гнулись в руках дружинников.
Дреки мчался против ветра, взрезая штевнем крутые пригорки волн, взбираясь на них и обрушиваясь в серо-зеленые ложбины.
Волосы Вратко, как и стоящих рядом Сигурда и Хродгейра, вымокли хоть отжимай.
Но и «Жрущий ветер» не отставал.
Теперь ладьи шли почти рядом друг с другом, но на расстоянии полусотни сажен. Видеть, что делается на чужой палубе, можно, а вот поговорить – вряд ли выйдет.
– Веселее, парни! – подбадривал своих Хродгейр, но лицо его выражало крайнюю озабоченность.
Несмотря на все старания норвежцев, корабль датчан медленно вырывался вперед.
Вратко никак не мог взять в толк, с чего бы это викингам так стараться. Неужели ради глупого соперничества нужно так себя изнурять? Разве очень важно, кто окажется во фьорде первым? Или это решается давний спор между Хродгейром и Лосси?
– Навались! Навались! – кричал Гуннар.
– Неужели я набрал в хирд подростков? – хитро прищурившись, проговорил Черный Скальд. – Я-то думал, на «Слейпнире» все мужчины!
Олаф, уже не оборачиваясь, чтобы не сбиться с ритма, глухо ответил:
– Если отстанем, я не буду пить пива год!
Его услышали. Наверное, клятву здоровяка оценили по достоинству, но никто не ответил – слишком велико было напряжение.
А дреки датчан продвинулся еще немного вперед.
Вход в залив уже хорошо различался. Узкий, очень узкий провал. Два корабля рядом не войдут.
«Ну и что с того? – думал Вратко. – Договорились бы по-хорошему, кому первым входить, если уж не враги»…
Хродгейр сбросил плащ, сунул его в руки Сигурду.
Сказал, кривя губы, будто испытывал страдание:
Тщетно клен кольчугиНочевать торопится.Тщетно вы, товарищи,Шерсть волны топорщите…Торжествует дружная«Ветрожора» вольница.«Слейпнир» полз улиткою —Знать, порткам быть мокрыми.Скальд махнул рукой и побежал танцующим шагом по проходу. Хлопнул по плечу одного из воинов, заметно уставшего, уселся на его место.
– В заливе Жадного Хевдинга, – горестно проговорил старик, – есть место только для одного корабля. Второй, конечно, поместится и от бури укроется, но выбираться на сушу придется по грудь в воде. Если Лосси выиграет гонку, то о позоре Хродгейра будут говорить все викинги от Гардарики до Англии. – Помолчал и добавил: – А дреки у Точильного Камня лучше. И людей, кажется, побольше. Они чаще сменяются на веслах. Похоже, нам предстоит купание.
Вот оно в чем дело!
Новгородец внимательно посмотрел на «Жрущего ветер». Вроде бы ничего особенного. Никаких отличий от «Слейпнира». Даже драконьи головы на штевне похожи, как братья. Или сестры. А вот поди ты…
Корабли еще больше сблизились. Они оба нацеливались на жадный провал залива. Но уже ясно было, датчане побеждают. Их корабль вырвался вперед на добрый десяток саженей и продолжал уверенно отвоевывать пядь за пядью, вершок за вершком.
Стоящий на носу «Жрущего ветер» викинг – плотный, круглоголовый и лохматый настолько, что даже соленые брызги не смогли уложить растрепанную гриву волос, – приставил ладони к окладистой бороде:
– Э-гэ-гэй! Хродгейр! Где ты?!
Скальд не отвечал. Греб вместе с другими яростно и упорно.