Ворон и ветвь
Шрифт:
Во рту горькая сушь, она стягивает губы и делает язык похожим на терку. Прихватив кувшин с водой, я перебираюсь на медвежью шкуру к очагу и смотрю в пляшущие ало-золотые языки. Пью воду прямо из горлышка – лень идти за стаканом – и снова смотрю в огонь. Искры взлетают вверх и гаснут, но, если закрыть глаза, темнота исчерчена светлыми штрихами. В ушах звенит, и хочется лечь прямо тут, у огня, и смотреть в темный каменный потолок не отрываясь, пока глаза сами не закроются, – а потом проспать всю ночь и еще день. Я вымотался, потратил столько силы, что теперь предстоит не одну неделю работать только с тонкими касаниями, если не посчастливится найти источник. И все без толку. Испробовано все. Действительно все.
До Стамасса миль сто, с работающим порталом – сущие пустяки… Сначала я пытался навести порчу по портрету герцога,
Зато, если чудом получится, церковные псы будут искать по отпечатку магической силы именно меня, а не Керена. Некроманта Греля, двадцати семи лет от роду, известного как Грель Кочерга или Грель Ворон, список примет прилагается. Еще несколько глотков воды, пустой кувшин стучит об пол рядом с мехом – пальцы разжимаются в последний момент, и я роняю тяжелую посудину.
Значит, облавы. И персональное проклятие, от которого мне не поздоровится. Вечное лишение Благодати. Придется тратить куда больше сил на личную защиту, рвать с надежными поставщиками. Может, даже убежище менять. Ах, как ты меня подставил, Керен… Со всех сторон… Думай, Грель, думай. Последняя надежда – Мартин. Если рыжий пройдоха, который год гуляющий между костром и петлей, не найдет лазейку к герцогу, наставник не получит даже пепла от моего трупа.
Я отстраненно разглядываю ладони и запястья, исчерченные сеточкой тонких шрамов. Пальцы чуть заметно подрагивают, словно пытаясь что-то удержать. Время, наверное. Время, которого все меньше и меньше…
Шесть дней до Йоля…
Утром приходят вести от Мартина. Это не ветровая почта, столь любимая фэйри, я просто нахожу письмо под седым от толстого слоя инея камнем у поворота дороги в горы. Кто его там оставил? А кто может ходить в этих местах, не боясь, что снегопад застанет на перевале? Охотник, проезжающий мимо наемник, бродячий менестрель или рисковый купеческий приказчик? Не знаю и знать не хочу. Но, клянусь Темным, Лис стоит своей цены! Каждой монетки, до последнего медяка. Лучшее подтверждение тому – ворох грязного белья, что он раскопал. Любовницы, внебрачные дети, собутыльники… Но это все не то. Всех, достаточно близких для магического использования, наверняка охраняют. Если бы я считал церковников глупцами – не дожил бы до нынешних неприятностей. Нет, мне нужен кто-то, крепко связанный с герцогом, но оставленный им достаточно давно. Или укрытый от святош. Просмотренные бумаги летят на шкуру у камина, я так тороплюсь, что читаю прямо у огня, чтоб не идти за новой свечой взамен потухшей. Рискнуть с кем-нибудь из бастардов? Порча на кровь может и пройти. Еще как может! Нет, вряд ли… Вот и Мартин пишет, что все герцогские ублюдки под надежным присмотром. Так, а вот это…
Герцог-то у нас, оказывается, затейник не только с дамами. Охотничий домик в лесу неподалеку от Стамасса, молодой красивый дворянин… Нет, не дворянин, бастард какого-то захолустного барона. Семнадцать лет… Там охрана, конечно. Но никаких святош, обычные наемники и лакеи. То ли для безопасности господина, то ли чтобы парень не сбежал… А ведь это подходит! Телесная связь, долгая, греховная с точки зрения церковной морали… За это можно зацепиться и пробить защиту. Не исключено, кстати, что святоши об этих развлечениях герцога даже не подозревают. Не одобряет Церковь эти игры, ой, не одобряет! Внешне, по крайней мере. И если шлюх женского пола герцогу прощают запросто, лишь снисходительно порицая слабость плоти, то любителя мальчиков могут счесть недостойным трона…
Наспех просматриваю остальные бумаги. Нет, ничего более удачного в них не находится. Значит, все в очаг. Тускло поблескивающее золото – все, что нашлось, серебро на расходы, кошель с готовыми амулетами – я собираюсь так, словно мне в спину дышит сама смерть. Так уходят на войну, с которой не надеются вернуться. Потому что если не справлюсь, возвращаться мне и в самом деле некуда и незачем. Теплый плащ, меч и нож, кремень с трутом и прочая мелочевка… Главное, выспаться! А завтра, с самого утра – в Стамасс! Первый раз за все эти дни я чувствую вместо тоскливой безнадежности азарт. Первый раз за три недели мне хочется есть. Не просто утолить чем-нибудь голод, а насладиться вкусом и запахом еды. Выпить хорошего вина, принять ванну, сменить одежду. Жить мне хочется, вот что… Просто жить! И поэтому герцогу придется умереть, да и не только ему.
Стамасс, столица герцогства Альбан
20-й день дуодецимуса, год 1218-й от Пришествия Света Истинного
Четыре дня до Йоля…
Оставшиеся дни я трачу на подготовку. Продумывать ритуал в подробностях бесполезно, пока я не увидел жертву, не понял, что связывает ее с моей мишенью. Если парень любит своего хозяина, придется использовать одни пути. Если ненавидит – другие. Если ему плевать – третьи. Самое сложное – притащить его домой, в убежище. Золото летит без счета. Пара людей из дворца Альбана, отвечающих за охотничий домик герцога, отправляется на дно еще не замерзшей Руни с перерезанным горлом и ожогами в чувствительных местах, рассказав перед этим все, что знали. Я сижу в маленькой гостинице на окраине Стамасса, не показывая носу в город, греюсь у очага, потому что из щелей в ставнях свистит ледяной ветер, и жду, пока умница Мартин выясняет все, что можно, о доме, охране, пассии герцога.
Его зовут Деррик. Он никогда не выходит из дома без охраны. И вообще почти не выходит. Он не катается верхом, не ездит в город. К нему приезжает только сам герцог. В доме всегда четверо охранников. Они меняются раз в неделю. Еще глухонемая кухарка, что готовит еду и убирает комнаты. В доме два этажа и подвал. А еще обычная защита от магии, усиленная отличными, очень дорогими амулетами. Альбан может позволить себе лучшее. И это значит, что будет очень трудно вытащить парня снаружи. Практически невозможно за оставшиеся пару дней. Не умертвиями же мне атаковать этот личный бордель! Надо попасть внутрь. Украсть человека из любого, самого защищенного здания – не так уж и сложно. Оказаться внутри, наедине с красавчиком, открыть портал – и все. Правда, портал на одного, но если зарядить его до отказа… Да и расстояние здесь невелико. Все лучше, чем тащить герцогскую игрушку сотню миль верхом.
И потому вечером четвертого дня я требую у хозяина десяток свечей, кувшин вина покрепче и ужин в комнату. За серебряную монету и вино, и ужин куда лучше обычных, только на свечи толстый хозяин в засаленном переднике ворчит, опасаясь, что мрачный наемник, явно решивший уйти в запой, спалит его халупу. Это неудачно, толстяк может сунуть ко мне нос в неподходящий момент… Но не объяснять же, что весь хмель уйдет в восстановление сил, я и опьянеть не смогу.
Ночью в Стамассе тихо. Внизу, на первом этаже, трактир, и там почти до полуночи шла отчаянная гульба с битьем посуды, морд и даже, кажется, поножовщиной. Здесь, на окраине, никого не удивишь парочкой трупов, найденных в канаве поутру. И то найдут их, если до этого не было дождей. Иначе канавы так переполняются водой, что, если на теле оставить одежду и набить карманы чем-то тяжелым, никто его не увидит, пока не схлынет вода. Но последний ливень был уже давно, с темного неба медленно падают крупные лохматые снежинки, целомудренно прикрывая грязь улиц, а в трубах заунывно распевает ветер. Может, поэтому ночные гуляки расходятся из трактира живыми. Притом и городская стража заглядывает даже сюда: Альбан крут с людьми и за порядком в своем городе следит. Может, из него бы и получился неплохой король, не лежи на другой чаше весов мое возвращение к Керену.
Я невольно потираю шею, словно там все еще давит невидимый ошейник, в любой момент готовый стянуться, зябко передергиваю плечами. Перед тем как прикрыть внутренние ставни, последний раз гляжу на небо. Желтая и толстая, как трактирная кошка, половинка лунного диска выглядывает из-за тучи. Даже больше половинки – второй бок тоже изрядно круглится. К Великой Йольской ночи луна нальется целиком. Когда праздник Колеса Года совпадает с полнолунием, чары имеют особую силу, и это мне тоже на руку, если все удастся как надо.