Ворон. Волки Одина

Кристиан Джайлс

– Убейте их! – проревел Улаф, щитом расквашивая синелицему нос, а потом вонзая ему меч в ногу.

Другой синелицый с криком взмахнул кривым мечом. Я принял удар на свой клинок и, рванувшись вперед, со всей силы ударил противника в лицо рукоятью. Его глаза наполнились ужасом, рот перекосило – я сломал ему челюсть. Он попытался отшагнуть, но сзади напирали. Я подсек ему опорную ногу, он качнулся и выронил щит. Я перехватил клинок и разрубил синелицему глотку. Хлынула кровь. Синелицые заманили нас в ловушку, чтобы убить и ограбить, а теперь умирали, потому что недооценили противника. Многие сбрасывали с себя кожаные панцири, оставляли оружие и прыгали за борт навстречу верной смерти – до берега было слишком далеко, – потому что предпочитали утонуть, нежели погибнуть от наших клинков.

Тут я заметил того, кто бросил нам веревку. Стоя на коленях, он душил синелицего, глаза которого выпучились, как у выброшенной на берег рыбы. Среди датчан я его раньше не видел. По жилистым рукам и обожженной солнцем коже я догадался, что он – раб синелицых. Остальные гребцы трусливо жались на скамьях, вцепившись в весла и закрывая голову руками.

– Корабль наш! – прокричал сакс.

К правому борту подходил первый из снеккаров – датчанам не терпелось влиться в битву. Квельдульф с «Фьорд-Элька» крутнулся назад, обдавая меня кровавыми брызгами из зияющей раны на лице. Противник тут же ударил его копьем в грудь, и Квельдульф рухнул на колени. Кругом лилась кровь, воины кричали, опьяненные восторгом битвы. Звон мечей и удары щитов о щиты заполнили весь мир.

– Стена щитов! – скомандовал Сигурд.

– В стену! – громогласно вторил ему Улаф, прорываясь к ярлу.

И вовремя – в таком хаосе велика вероятность, что тебя случайно убьет кто-то из своих же, а не враг. Встав в строй, мы предотвратим еще больший хаос и сметем врага смертоносной стальной волной.

– Больше им нас не одурачить! – заявил Свейн Рыжий, вставая в стену щитов, которая уже почти заняла всю ширину палубы. Датчане построили свою стену на корме. В кольчугах и с оружием синелицых они выглядели грозно, хоть и несколько странно. Оказавшиеся между двух смертоносных валов, враги попытались было тоже встать в строй, однако не знали, в какую сторону повернуться. Многие рабы по-прежнему прятались на скамьях, закованные в цепи и оттого беспомощные или слишком перепуганные, чтобы сражаться; другие лежали в лужах крови, заплатив слишком высокую цену за свободу. Выжившие, включая того, кто бросил нам веревку, сгрудились у мачты, переминаясь с ноги на ногу и не зная, к кому примкнуть, чтобы остаться в живых. Воины бросались оскорблениями, зажимали кровоточащие раны, задыхаясь, хватали ртом воздух, стонали от боли или молча умирали.

– Погодите! – закричал Сигурд.

Мы сомкнули щиты, уперлись ногами в качающуюся палубу и застыли в ожидании, тяжело дыша иссохшими, как кости дохлой собаки, ртами.

– Скандинавы! – прокричал грязнобородый, который помог нам взобраться на корабль. – Не убивайте нас. Я из Аггерсборга.

– Что, еще датчане? – пробормотал Брам Медведь себе в бороду, покрытую засохшей кровью.

– Мы – рабы у этих псов, – продолжал грязнобородый, с ненавистью глядя на оставшихся в живых синелицых, которые испуганно таращились на нас, словно побитые псы.

Их было человек тридцать, вооруженных и готовых к бою, но они видели, что второй корабль уплывает, бросая их на произвол судьбы.

– Я гну спину на этих псов уже два лета, но я всегда знал, что однажды с севера приплывут храбрые, как Тюр, воины и порешат сукиных сынов. Мое имя Ингвар.

Сигурд выступил вперед, и, судя по лицу Ингвара, тот понял, что перед ним ярл.

– Это ты нам веревку бросил? – спросил Сигурд.

– Да, господин, – не без гордости ответил Ингвар, склонив голову.

– Умно, – сказал Сигурд.

Все остальные рабы были синелицыми. Они глядели на нас в отчаянии, гадая, что их ждет.

– Я – Сигурд, ярл, а это мои волки. Ведом ли тебе их язык? – Он указал окровавленным мечом на кучку синелицых.

Те бормотали что-то на своем странном языке.

Ингвар покачал головой.

– Разве станет скандинав есть собачье дерьмо? – спросил он, вызвав ухмылки. – Мой приятель знает их поганый язык. – Он указал на раба, который гордо стоял среди остальных.

Из одежды на нем была только набедренная повязка. Под блестящей от пота черной кожей перекатывались мускулы, а тело, как и у Ингвара, покрывали шрамы от кнута.

– Мы скованы одной цепью, – сказал он, потрясая ржавыми оковами на ноге. – И долго гребли бок о бок.

Сигурд кивнул.

– Пусть скажет синелицым, что мы пощадим их, если сложат оружие.

Ингвар смотрел на него ошеломленно, но я понимал, что Сигурд прав – нет нужды рисковать жизнью.

– Господин, эти сукины сыны заслуживают смерти, – возразил Ингвар. – Они заманили вас в ловушку и собирались убить или взять в рабство. Даже тебя, ярл Сигурд, они били бы и обращались бы с тобой хуже, чем с вьючным животным. – Глаза его потемнели. – Убей их.

– Только скажи, Сигурд, и мы отправим этих драугров обратно в могилы! – вскричал Рольф с кормы под одобрительные возгласы датчан.

– Убей их, Сигурд! – повторил Ингвар.

– Придержи язык, пес шелудивый, если не хочешь его лишиться! – предупредил Улаф, наставляя палец на Ингвара. – Делай, что тебе велят, или опомниться не успеешь, как будешь стоять посреди своих вонючих кишок.

Скривившись, Ингвар жестом приказал своему приятелю выйти вперед и передал ему приказ ярла. Синелицый кивнул, повернулся к тем, кто все это время держал его в оковах, и сквозь зубы бросил им несколько слов. Синелицые не сдвинулись с места.

– И?.. – спросил Сигурд. – Им что, не терпится оказаться в подземном царстве?

Один из синелицых заговорил с приятелем Ингвара, и тот повернулся к Сигурду.

– Они тебе не доверяют; говорят, язычники – посланники Сатаны.

Было очень странно слышать норвежские слова из уст синелицего раба.

– Говорят то же, что и христиане, хотя совсем на них не похожи, – рассмеялся Сигурд, потом обратился к Улафу: – Видишь ли, Дядя, эти ходячие мертвецы нам не доверяют. Может, оружие сложить, чтоб поверили?

– Может, еще задницу им подставить? – усмехнулся Улаф.

Синелицый воин снова заговорил:

– Они говорят, Аллах Всемогущий их защитит. Они будут сражаться, – передал его слова приятель Ингвара.

Сигурд нахмурился.

– Этот Аллах, наверное, один из их богов, – предположил я.

– У них только один бог, – пояснил товарищ Ингвара.

– Ну, точно как христиане, – сказал Сигурд, глядя на Улафа и пожимая плечами. Потом поднял щит и обратился к Рольфу: – Готовы?

Стоявшие за синелицыми датчане загрохотали щитами.