Ворон
Шрифт:
— Далеко ли собрались?
— Так, вестимо далеко. Орочья то армия совсем близко. Отсидимся у гномов, а вернемся — ни мельницы, ни муки… Да что ж делать то?..
— А я скажу вам, что делать. — говорит им Рэми. — Вот ты, мельник, с сыновьями своими, поднимайся по этой реке в горы. Найдете там место, где две скалы ветхие над рекой высятся, и устройте обвал — сделайте под него упоры, чтобы в тот день, когда орочья армия — вон до того красного камня на поле дойдет — выдернуть его.
— Да ты что задумал? — удивляется мельник. —
— Если исполните то, что я сказал — спасете и мельницу свою, и многих людей.
Согласился тут мельник, ну а Рэви дальше, вдоль гор, к северу пошел. Идет по полю — с одной стороны склоны к небу поднимаются, с другой — леса ясно зеленеют. Радостно, легко ему на сердце, поет он:
— Кто же может тосковать, средь своей природы? Это дом всех нас родной — небо его своды! Высоко, среди небес, радуга сияет, Среди трав моя звезда, в роднике мерцает!Идет, идет по полю — видит, растут рядом с дорогой три гибкие ивы. Подошел к ним Рэви; слышит — плачут они тихо-тихо; слезки теплые с их веточек падают. Обнял каждую из них Рэви и спрашивает:
— Что же это вы так плачете?
Ивы ему и отвечают:
— Так мы же корнями чувствуем — орки идут — мы рядом с их дорогой стоим — сожгут нас, а мы еще такие молодое…
— Ну, не печальтесь, ивоньки. Позвольте, только, вас к земле пригнуть — погнетесь, погнетесь — однако ж, жизнь и себе сохраните, и многим другим.
Согласились три ивы. Тогда достал Рэви веревку, пригнул те три ивы к земле — и то было не сложно, так как они сами того хотели. Притянул к земле, веревкрй подцепил под валун, который возле самой дороги, для уставших путников стоял, да и пошел дальше.
А до орочьей армии уж совсем немного оставалось. Вот и они: по всему полю шатры стоят, вокруг них волколаки бегают; а орки то, как всегда — хохочут, бранятся, да ятаганы свои вытачивают.
Подошел к тому лагерю Рэви, пол лагеря прошел, а на него никто и внимания не обратил — такие все пьяные, да от солнца одуревшие. Наконец, схватили его, захохотали:
— Вот теперь мы позабавимся… Хо-хо-хо!..
На это отвечает Рэви:
— Ну, коли тронете меня — точно не сносить вам головы. Ведите-ка меня к своему предводителю; да поскорее, ибо есть у меня к нему дело важнейшее.
Переглянулись орки — да и повели его в главный шатер, к своему вождю. То был огромный орчище, в рогатом шлеме; весь покрытый мускулами и золотыми побрякушками; в руках он держал огромную чашу, и пил из нее какое-то отвратительное варево.
Только переступив порог спрашивал у него Рэви:
— Я должен узнать, по какому делу столь многочисленные гости вошли в наши земли?
От неожиданности орчище выронил свою чашу, облился бывшей в ней гадостью, и от этого ужасно рассвирепел:
— А ты кто такой?! Сейчас прикажу тебя скормить волколакам!
— Я должен проводить вас, как гостей, показать наши достопримечательности, познакомить с нашими людьми.
— А, вот как! — усмехнулся орчище, которому уже налили другую чашу. — Хорошо, показывай. А мы — ха-ха!.. Мы, будем все это разбивать и грабить! — эти слова показались ему такими смешными, что он принялся хохотать, и пролил еще одну чашу, отчего в шатре совершенно невыносимо стало дышать.
Рэви оставался спокоен, и невозмутимым голосом заявил:
— А, если вы захватчики, то, должен вас предупредить, что любой из наших людей справиться со всем вашим войском.
— Хо-хо-хо! Уж не ты ли?!
— А, хоть и я! Вот завтра увидите, какая у нас сила.
Долго смеялись над ним орки; потом хотели накормить своей едою. Рэви достал яблочный пирожок, съел его и говорит:
— Нет, не едим мы вашей еды — слишком нежна она для наших желудков. Разве что наши младенцы ее, вместо кашицы могут кушать.
— А мы слышали, что вы едите только нежную еду… — говорит предводитель орочий.
— Конечно, нежную. — говорит Рэви. — Только вам она нем по зубам!
— Что?! — взревел орчище. — Это ваши то пирожки нам не по зубам, а ну дай — есть у тебя еще один?!
И протянул ему Рэви тот пирожок, в котором камень был запечен. Укусил его орк, да и поломал себе половину клыков.
— А-а-а! — кричит. — Ну, и пишошки! А шубы мои! Ашшш!
Теперь на Рэви поглядывали с опаской, и, чтобы умилостивить его, чтобы не натворил он чего, поместили в лучший шатер.
На следующий день вышло вперед орочье войско. Раньше то шли они беззаботно, думали, что никто им и противится не станет, что награбят они, нарушат и домой возвратятся — а теперь, стали напряженные, говорят — идем мы в землю, где люди камни едят!
Впереди всего войска, на двух огромных волколаках едут орчище, и Рэви. Вот подъехали они к тому месту, где стоят, пригнувшись к земле три ивы. Говорит безклыкий орчище:
— Ну, вот и дешевья! Любим мы их шубить!
Соскочил тут Рэви на камень, под которая веревка была поддета и кричит:
— Уж не трогайте вы наши дерева — ибо это пальцы наших великанов, которые поспать улеглись, да землицей, как одеялом прикрылись. Ведь, потревожите — проснуться, несдобровать вам тогда — все войско передавят и не заметят. Поворачивайте-ка вы подобру-поздорову.
Махнул орчище своим слугам:
— Шубите! Нешего его шошказни шлушать!
Рэви, стал колыбельную петь надрываться, и незаметно веревку, которая ивы сдерживала, из под камня высвобождать. Вот подбежали к ивам орки, тут они и распрямились, орков тех кронами подхватили, да через все поле перекинули.