Воронье сердце. Отбор по принуждению
Шрифт:
— Лира, другого выхода не было! — Рэнимор приложил палец к губам. — Пусть коварные низшие разверзнут пропасть под моими ногами, если я вру сейчас!
— Они могли бы оставить отряд в карантине!
— Ты не представляешь, — прошептал принц, неожиданно переходя на фамильярное общение, — насколько заразен и разрушителен мор. Никаких ресурсов не хватит на борьбу с ним, никакой магии. Он давит нас, как тараканов.
— Мор — это просто выдумки, — заметила я, и первая соленая капля сбежала по щеке и коснулась губ. — И у «Воронов» есть доказательства. В Томокре — около границы закрытых земель, замечали людей
— Mop — это правда, Лира! — процедил Рэнимор. — Ты — будто захворавший, что отрицает свой недуг! И все еще не смотришь дальше собственного носа!
— Сказка про мор — это лишь корыстный умысел королевской семьи!
Две сильные руки потянулись ко мне сквозь мутную простыню мрака. Стиснули плечи и встряхнули, будто приводя в чувство. Он поднимал мое тело, будто пушинку! Я шумно вдохнула воздух: даже слезы перестали течь.
— Если ты думаешь, Лира, — голос принца неожиданно стал твердым, — что я позволю тебе поливать грязью мою семью, ты глубоко ошибаешься! Я долго терпел твои выходки и хамство, но это — последняя капля. Пора поставить тебя на место. Вспомни, где ты находишься. Пойми, наконец, для чего Богиня Филлагория тебя сюда прислала…
Голубые глаза принца грозно сверкнули во тьме, а пальцы на моих плечах сжались еще крепче. От внезапно накатившего страха я забыла, как дышать. Так вот какой ты на самом деле, принц Рэнимор! Совсем не мягкотелый и не робкий.
— Уж точно не для того, чтобы выслушивать глупые оправдания! — сдавленно прокричала я, нащупывая ботинками спасительную ступеньку. — И не для того, чтобы потакать вашим прихотям обзавестись невестой не в должный срок. Филлагория ошиблась! Наверное, у нее в тот день болела голова.
Принц медленно ослабил хватку и разомкнул пальцы. Поразительно: держал меня так крепко, но не причинял боли. Да и синяков, скорее всего, не оставил.
— И я хотел бы надеяться, что она ошиблась, — вымолвил Рэнимор твердо.
Глава 23
— Я, конечно, не идеальна, но и вы не чемодан золотников. И даже не летний домик у океана. На этом разойдемся, — подытожила я, гордо вздернув подбородок.
Развернулась и, стараясь не показывать разочарования, спустилась на площадку. Готова была уже нырнуть под лестницу, чтобы спрятаться в темноте от боли и переждать не самые приятные секунды жизни, как голос принца снова настиг меня. Ударил в спину, подобно океанской волне, и разбрызгался мурашками по коже:
— Отбор — это не прихоть. Не мой каприз. И даже не решение моих родителей. Это необходимость, Лира.
— Необходимость? — я снисходительно обернулась, стараясь тщательно подбирать слова. — Я все равно вам не верю. Не нужно распинаться.
— Думаешь, я хотел бы жениться на нелюбимой? — Рэнимор сжал кулаки. — Сейчас, когда моя жизнь только начинается?!
— Кто вас заставляет выбирать нелюбимую? — я развела руками. — Из двадцати претенденток всегда можно найти одну с чудесным характером, с которой в перспективе стерпится-слюбится.
— Не все так просто, Лира, — принц приблизился ко мне, и я торопливо отступила. Еще схватит снова, и не вырвешься. — Я здесь никого не выбираю. Невесту мне отбирают. Чувствуешь разницу?
— И оказывать влияние на результат вы, конечно, не можете, — съязвила я и не удержалась от улыбки.
— Практически нет, — отрезал Рэнимор. — И не должен. Нам нужна девушка с сильным потоком, а не абы кто, лишь бы нравилась.
Я сделала вид, что удивлена. Нет, я, конечно, слышала о браках по расчету, по договоренности… О браках, что призваны уравновесить отношения между враждующими государствами… Но сейчас, когда Аэрия изолирована, и жителям угрожает, разве что, голод, зачем это все?
— Все можно изменить, лишь проявив волю, принц. Вы ведь не похожи ни на тюфяк, ни на стакан киселя.
— Будущие короли испокон веков женились на нелюбимых, — продолжал Рэнимор, неумолимо приближаясь. — И причины этому всегда находились. Быть королем — великий дар, ибо ты обязан прежде всего думать не о своей судьбе, а о народе, который ведешь. И поверь: я не принял бы этот груз ответственности на себя сейчас, если бы не обстоятельства.
Он подошел почти вплотную, и мое дыхание оборвалось. Все, что я могла — смотреть, вскинув голову, в его ледяные глаза. По телу бежали мурашки: снизу вверх. Поднимались на плечи, смыкали воротник вокруг шеи… А Рэнимор, кажется, наслаждался моей беспомощностью. Я старалась не думать о том, что он просто проверяет, как я на него реагирую. Это было бы мерзко и цинично. Слишком. Даже для него.
— Прости меня, Лира, — вымолвил Рэнимор наконец и коснулся пальцами моей щеки. Невесомо очертил овал лица и тут же отдернул руку. — Прости, что был груб и слишком любопытен. Наверное, я тоже люблю нарываться.
— В следующий раз я не буду терпеть и отвечу вам достойно, — сорвалось с языка.
— Хамство — это неправильный способ защиты, — отметил принц, наконец отступая. Я тут же жадно втянула воздух, будто с меня сняли стеклянный колпак. — Если ты считаешь его достойным, тебе тяжело придется в жизни.
— Не беспокойтесь за меня, — оборвала я. — И не читайте мне нотаций. Королевой мне все равно не стать. Какое вам дело до того, как я буду вести себя за пределами дворца?
— За пределами можешь как угодно, — принц подмигнул, и его губы согрела улыбка. — А здесь лучше не выставлять себя на посмешище. Помни об этом.
Он вытянул палец и поднял ладонь, указывая на мою визиоллу, что беспечно болталась под потолком.
— Хорошего вам вечера, — отрезала я, даже не подняв головы. — После такой сногсшибательной беседы я намерена хорошо отдохнуть.
— Не забудьте о кулинарном испытании, ибреса, — принц снова усмехнулся.
— Уверяю вас, я сделаю его незабываемым, — я улыбнулась со всей теплотой своего огромного сердца. А сама подумала о белорыбусе. И об овечьем сыре.
Путь во двор найти получилось не с первого раза. Я петляла коридорами, шныряла перекрестками, но все время выходила к дворцовой кухне. И немудрено: голова была забита всякой ерундой. Пронзительный взгляд Рэнимора никак не стирался из памяти, а кожа на щеке все еще горела от его нечаянного прикосновения. Так горела, что я то и дело трогала ее, пытаясь возродить то ощущение. Олаф касался по-другому: дерзко, с нажимом, демонстрируя силу и превосходство… Ох, интересно, где он сейчас? Не ревнует ли?