Воронье сердце. Отбор по принуждению
Шрифт:
В толпе восторженно заахали. Галианта по праву получила свое место под солнцем. Лишь самым сильным магам Филлагория даровала возможность создавать объемные иллюзии. А заставлять их жить по своим законам могли лишь единицы.
Ни секунды не колеблясь, королева выверенным движением потянулась к кобуре. Замахнулась как-то неуклюже, и мне показалось было, что она, как пить дать, промажет. Но воздух засвистел на пределе, рассекаемый летящим лезвием. Первый же удар пришелся в цель, пробив в фантоме рваную дыру. И пусть второй нож и просвистел мимо, третий и четвертый решили судьбу магической структуры.
Венчая свое блестящее выступление, королева мягко улыбнулась и низко поклонилась, чем сорвала бурные аплодисменты.
Новый рой черных точек поднялся в воздух на другом конце лужайки, склеивая фантом. Слепился в кляксу и растянулся, как нагретая смола. На этот раз «противников» получилось трое. Все крепкие, будто на подбор, и огромные, как великаны.
Вперед вышел Рэнимор. Поправил наххар, надвинув его почти на глаза. Раздавил между пальцами огненную капсулу, поджигая намино. Пламя заполыхало желто- алыми глазами в металлических емкостях оружия. А принц, выпрямившись, раскрутил над головой цепь, так легко и непринужденно, будто она нисколько не весила. Намино рвали воздух с басовитым свистом, выплевывали огненные искры, зловеще звенели, предрекая бросок, а Рэнимор все крутил и крутил их, придавая металлическим шарам ускорение, нагревая воздух, собирая на себе восхищенные взоры участниц.
Фантомы подобрались совсем близко. Пахнуло мертвенным могильным холодом. Один вышел вперед, протягивая к нам иллюзорные руки, и сделалось жутко. Так, словно иллюзорная структура действительно может причинить боль и утянуть в царство коварных низших. Так, будто противники из проклятой Фергазии действительно надвигались на нас!
В короткий миг, когда все три силуэта оказались на одной линии, Рэнимор повел плечом и отпустил цепь. Намино, свистя и громыхая, полетели по воздуху. Вертясь, будто лопасти мельницы, цепи врезались в фантомы, сбивая их и разрывая иллюзорные тела на черные лоскуты. Металлические шары подпрыгнули и звякнули оземь. Огонь лизнул траву, превращая в пепел. Черные протуберанцы энергии рассыпались в воздухе, и толпу вновь накрыли аплодисменты.
И я тоже не могла удержаться. Я хлопала Рэнимору и кричала, как последняя дурочка. И ждала… Ждала, когда же он на меня посмотрит. Но Рэнимор лишь холодно повел плечом и отступил. Пришлось разочарованно выдохнуть: даже головы не повернул в мою сторону…
— Гранна Трагго пойдет первой! — заверещал шут, приплясывая, когда гул и рокот толпы стихли, и лужайку накрыла звенящая тишь.
— Вы, что ли, мне приказываете? — с сарказмом процедила Лусьена и снова бросила на шута странный косой взор.
— Участницы выступают по убыванию рейтинга, — возразила Хельга, и страх схватил меня за шею. Я опять в числе первых на растерзание? Нет — первая?!
— Нет, — шут вскинул руки. — Я настаиваю! Очень уж хочется взглянуть на ту, что превосходит саму королеву Инессу! Прошу вас, гранна Хельга! Прошу-у! Как первую красавицу королевства! Ой…
Алексис неожиданно отступил, глядя в одну точку. Погасла его искрометная улыбка, бледность залила страшненькое лицо, а тонкие руки обвили живот.
— Не надо никого уговаривать, — Лусьена неожиданно заулыбалась и отвела взор: почти смущенно. — Лучшие всегда должны быть первыми. Это, — она томно выдохнула, — моя судьба. Я думаю, Лира мне уступит.
— Да на здоровье, — буркнула я. — Рисуйся, сколько влезет.
— Ай… — снова проронил Алексис и, согнувшись пополам, принялся пятиться к дворцу.
— Какое оружие вы изучали в школе? — подал голос оружейник.
— Посох, — гордо проговорила Лусьена. И очень широко улыбнулась.
Глава 34
Посох Лусьена выбирала сама. Предпочла массивный и длинный: с нелепым кованым ромбом на одном конце и острием на другом. Меня взяло сомнение, сможет ли она хотя бы пару шагов с этой бандурой пройти: оружие казалось неимоверно тяжелым и неуклюжим. Но Лусьена не только ловко водрузила посох на плечо, но и гордо выпрямила спину. Не застонала, не прогнулась и даже недовольной гримасы на лице не нарисовала.
Мы расступились, образовав полукруг. Я специально встала в первом ряду, чтобы похихикать: ведь зрелище обещало быть забавным! Я даже мысленно пообещала воздать хвалу Филлагории, когда главная бузотерка отбора запутается в своем роскошном платье. Не сказала бы, что желала Лусьене зла: просто верила в закон бумеранга.
Едва на другом краю лужайки прорисовался мощный силуэт воображаемого врага, Лусьена легко, будто бабочка, сорвалась с места. Ринулась навстречу, выставив перед собой посох. Юбка развевалась за ее спиной, подобно корабельному парусу. Издалека она походила на кровавое пятно в траве.
Поравнявшись с фантомом, Лусьена вскинула ногу и легко толкнула его ступней, заставив пошатнуться и выбив ворох черных искр. Выкинула посох вперед: легко, будто держала еловую ветку, а не металлическую махину. Зацепила фантом ушком посоха, изящно развернулась и поволокла «неприятеля» черной тенью по кругу. Когда силуэт закружился, превратившись в зияющую черную воронку, Лусьена добила его парой ловких ударов. Ей не помешало ни роскошное платье, ни худосочное телосложение.
Жиденькие аплодисменты поднялись над толпой и задрожали в воздухе. Лусьена многих успела задеть, и дарить ей овации никто не желал. Даже Рэнимор хлопал в ладоши весьма сдержанно: так, будто еще не начавшееся представление ему давно наскучило. Вот только Лусьену реакция толпы лишь раззадорила. Хитро ухмыльнувшись, она присела в книксене, и ее глаза загорелись огнем победы.
— Трагго весьма недурна, — с восхищением проговорила Бруна, подобравшись ко мне. Подруга оказалась одной из немногих, кто также выбрал спортивный костюм: кожаные брюки и удобный жакет без лишнего декора. — Порхала легко, как мотылек.
— Дурна, — ядовито возразила я, вложив в голос все свое негодование. — На голову. Это не лечится.
Возвращалась Лусьена гордо, как победительница, кромсая толпу спесивыми взглядами. Она хорошо знала себе цену. Жаль только, что существенно ее завышала.
— Это все, что было нужно? — нахально прогундосила она, отдавая посох оружейнику. — Должна признать, для женщины это унижение. Оружием должны заниматься мужчины. Мы ведь не заставляем мужчин надевать бюстгальтеры на публику, правда? Или кормить грудью детей?