Воронежские страдания
Шрифт:
«Какая теперь разница, – стараясь не раздражаться, думал Смородинов, – сколько нанесли ударов и кто конкретно?»
Заглянул в папку, где у него лежал протокол судебно-медицинского освидетельствования после вскрытия тела. Да, имеются и переломы. Но характер смертельного ранения говорит о том, что удар колюще-режущим орудием был нанесен в тот момент, когда тело находилось в вертикальном положении. Вот-те на! Это как же? Стоя, выходит, умер?
– А давайте попробуем изобразить, – поддержал Антона Петр.
И они, позвав водителя, вчетвером попытались принять те положения, в которых могли стоять убийцы человека, находящегося в центре их «кружка».
Сколько здесь должно было присутствовать людей, чтобы они могли бить, сокрушая жертве ребра, и при этом не давать ей упасть на землю? А ведь еще надо иметь в виду, что дипломат был вовсе не хилого телосложения и выше среднего роста.
Народ-то здесь собрался опытный, и сыщики быстро пришли к общему выводу: не меньше четверых их тут и было. Причем удары производились фактически одновременно и по всему телу жертвы – следы-то их зафиксированы. Значит, и те четверо были разного роста – и повыше, и пониже, и били, каждый примерно на своем уровне.
И еще неприятный вывод напрашивался. Грубо говоря, техника избиения и убийства, похоже, ими была уже отработана. И длилась схватка очень недолго, возможно, считанные минуты.
– Это точно, – подтвердил предположение Антона Щеткин. – Они даже в карманы трупа залезть не успели.
– А может, и не собирались? – возразил Алексей.
– Не надо, – ему с улыбкой погрозил Антон, – ты все в политику лезешь. Успеешь еще. Давай смотреть на вещи реально. Ни один нормальный подонок не преминет заглянуть, что у его жертвы в карманах. Деньги! Они, что, пахнут? Документы – другое дело. С ними можно залететь. Но они-то их могли как раз и не интересовать, а вот по поводу баксов – извини... Негра ведь завалили, не нашего Ванька, который баксы просто так в кармане не таскает. Так что это ты брось, Леша.
– Полностью согласен, – сказал Петр. – Работали быстро и умело. Потому что «громкую» и длительную драку услышали бы прохожие – не так далеко и проезжая часть, а значит, были бы и нечаянные свидетели. А с той стороны – набережная, тоже народ гуляет... Разговоры-то в городе уже не первый день идут, откликнулись бы.
– Ну да, второй, – усмехнулся Алексей. – А мы уже к возможным свидетелям обращались по телевидению, но... пока молчанка.
– Естественно, – вернулся к своей точке зрения Антон. – Если кто и видел, то мог узнать это хулиганье, и теперь боится и с ними, и с нами связываться, мы ж не умеем защищать свидетелей.
– Увы, – теперь уже сокрушенно развел руками Смородинов.
Итак, кто же они могли быть?..
Ну, скажем, для той же Москвы, размышлял вслух Щеткин, так «работать» могли бы скинхеды. Это не почерк «братвы», у этих разговор короткий – вали на землю и добивай ногами. А после – контрольный в башку. И обычные хулиганы, как правило, так не дерутся, потому что у них еще остались от прежних времен хоть какие-то понятия о чести, один на один. А скинхеды – это помесь волков с гиенами, где у каждого, будто наперед, расписана его четкая роль. Громкие их лозунги – это все фигня сплошная. Это – для отвлечения внимания дураков.
– Так ты к чему? – спросил Антон.
– А к тому, что скины, сами по себе, – это, в принципе, никакая не политика, а тот же бандитизм. Но зато на них, точнее, с их помощью, некоторые политики как раз и делают свою грязную игру. Я знаю, я в Москве много раз уже с ними сталкивался. Свастики эти стилизованные, хайль, бритые головы, черные гимнастерки и прочая атрибутика фашизма – это все внешнее, покрасоваться, пугануть обывателя, а вот внутри у них – жесткая и сильная пружина. И если эта «пружина» вложит им в руки оружие, вот тут уже будет действительно большая политика.
– Да, с тобой все ясно, – махнул рукой Антон. – Давайте посмотрим теперь на округу.
И они отправились туда, где за гаражами утром было обнаружено тело убитой безымянной бомжихи.
Натоптали, конечно, прилично, это плохо, но разобраться можно. Место за «спиной» «ракушки» было тихим, словно огороженным с трех сторон густым кустарником. Своеобразное такое «гнездо», где, загнивая, медленно умирал человек. И никто об этом не знал, кроме двух бомжей, которые носили сюда пищу, подкармливая женщину. Сейчас еще относительно тепло, можно было и здесь спать, «на свежем воздухе», как заметил тот подполковник, но скоро осень, дожди, а там и зима. Конец был предрешен, а немного раньше или немного позже могли прерваться мучения – это уж дело случая. А что, собственно, за случай?
У Антона уже мелькнула догадка, но он хотел бы сам еще разок встретиться с теми мужиками. Особенно с бывшим медбратом, тому положено замечать то, что спокойно пропустил бы мимо глаз другой.
Он и напомнил Петру, что нечто подобное в его не слишком богатой практике уже происходило. Точнее, не у него, а у Турецкого. Это когда тот сбежал из Москвы в Новороссийск и занялся там личным расследованием, чем, кстати, удивил даже бывалых местных сыщиков. И тоже с бомжами дело связано было. Один из них страдал амнезией биографической памяти, так Сашка, умница, умудрился-таки найти лазейку в его затемненном сознании, связанном с информацией о прошлом, и вычислить, кем тот являлся на самом деле. Врачи изумились, что там сыщики!..
Одним словом, надо добыть Свиридова.
– Да зачем он тебе? – все еще не понимал Щеткин, а Смородинов просто не мог «врубиться» в тему. И тогда Антон прояснил свою идею.
– Вот послушайте, ребятки, – эту манеру он перенял опять же у Турецкого. – Зачем, скажите, нужно было убивать старуху, глядящую уже смерти в глаза? Она ж, небось, если и передвигалась, так чтоб только, извините, нужду справить. Эти ж ей пищу и воду приносили, сама уже не могла добывать. А у бомжей, что бы о них ни говорили, своеобразное братство – единение и взаимоподдержка, притом что, как правило, каждый видит в соседе злого конкурента... Так вот, повторяю, кому нужно было убивать беспомощное существо? Думайте, ребятки.
Коллеги молчали, видно, медленно шевеля мыслями. И Антон не выдержал:
– А я вам скажу. Считайте это моей личной фантазией. Могла быть убита свидетельница, вот так.
– Чего-о? – протянул Смородинов.
– Молодец, Антоша! – только что не подпрыгнул Петр. – Как догадался?!
– А очень просто. Ты ж не станешь добивать жалкое, бездомное существо, если оно лично тебе не мешает, верно? И специально сюда, в это вонючее гнездо, да еще ночью, ради такого, чуть ли не ритуального, убийства ты никогда не полезешь, если... да? А вот если полез, то, значит, это тебе позарез необходимо было. Скажем, от случайного свидетеля срочно избавиться. А для чего срочно, то есть среди ночи, избавиться? Да потому что уже кто-то погоню за спиной у себя почувствовал!