Вороны не умеют считать
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что Кеймерона убили потому…
– Я не это хочу сказать.
– А что?
– Понимаете, Кеймерон мертв…
– Да, это так.
– Представьте себе, вдруг с дядей Гарри что-нибудь случится…
– И тогда вам на голову свалится куча денег?
– Мне? – Она расхохоталась.
– А разве нет?
Ширли пристально посмотрела на меня.
– Да, вы совершенно правы. Можно я продолжу?
– Вы хотите сказать о Роберте Хокли?
– Я хочу сказать только одно: я боюсь за дядю Гарри и прошу, чтобы
– Это не моя работа.
– Я хорошо заплачу. Деньги у меня есть.
– А ему я что скажу? Что вы платите мне…
– Говорить ничего не потребуется. Вы будете все время рядом с ним, и он сам станет платить. Потом я тоже заплачу вам. Дядя Гарри считает вас мастером своего дела. Он очень хочет, чтобы вы все время были с ним – и днем и ночью.
– В таком случае я рискую вызвать его недовольство – ведь я могу ненароком узнать о нем то, что он хотел бы держать в тайне.
Ширли рассмеялась.
– Дональд, вы же не обязаны трубить повсюду о том, чему станете свидетелем.
– Но если я случайно узнаю что-либо, то буду неловко себя чувствовать.
Ширли снова погладила мою руку. Тут в дверях появилась Хуанита Грэфтон. Она толкала сервировочный столик, накрытый к чаю.
Казалось, Хуанита совсем забыла о своем недомогании: она гостеприимно разливала чай, изо всех сил старалась быть любезной. Ширли придвинулась ко мне еще ближе. Время от времени она поднимала на меня свои прекрасные глаза и очаровательно улыбалась. Как она была хороша! И было заметно, что секс – неотъемлемая часть ее жизни. Платоническая любовь к таким девушкам столь же абсурдна, как езда на гоночной машине со скоростью тридцать пять миль в час. Ширли была просто создана для секса.
Хуанита Грэфтон, выждав удобный момент, спросила:
– Вы, наверное, считаете, что я плохая мать?
– Почему вы так думаете?
– Обвинила дочь в покушении на мою жизнь.
– Меня это не касается, – отрезал я.
– Да нет, – возразила Хуанита. – Вы так говорите потому, что хорошо воспитаны. Пожалуйста, выслушайте меня. Постарайтесь войти в мое положение.
– Хватит об этом, – перебила ее Ширли. – Дональда совершенно не интересуют ваши семейные отношения.
– Но я при нем набросилась на Дону, кричала, что это она подсунула мне яд. Как глупо! Я была не в себе. Я пришла к Доне, чтобы поговорить с ней по душам, надеялась, что мы наконец найдем общий язык. А тут случилось это… Понимаете, мы, южане, такие вспыльчивые, экзальтированные.
Я кивнул.
– Довольно, Хуанита. Все это никому не интересно, – раздраженно повторила Ширли.
Но Хуаните нужно было выговориться.
– Понимаете, для нас, южноамериканцев, самое главное – семья. Северяне больше думают о деньгах, о бизнесе. А для нас на первом месте – дом, дружеский круг. Я подолгу жила в Штатах и могу сравнить.
– Я был у вашей дочери впервые. Пришел по делу.
– А я-то думала, что вы друзья.
– Повторяю: я видел ее впервые.
–
– Ничего.
– Знаете, я не могу понять ее. Между нами целая пропасть. В отличие от меня она скорее северянка: очень честолюбива. Как вам кажется, сеньор Лэм, что важнее: талант или любовь? Она хочет рисовать, а семья, друзья для нее ничего не значат. У нас в Колумбии говорят: главное богатство – друзья. Если у тебя много песо и нет друзей, ты – нищий. Вы понимаете меня?
– Я ни разу не был в Колумбии, хотя слышал о ней.
– Так у нас говорят. Это для колумбийцев закон. И вот Дона, моя дочь, отвернулась от меня. Она мне не доверяет. Подумать только – мне, родной матери! Она доверяет своим картинкам. Посмотрите на эти картинки! И какая гордыня! Дона рвется к успеху, а что такое успех? Мыльный пузырь. Он не заменит ни дружбу, ни любовь.
– Разве у нее нет друзей?
– Нет. Она всех оттолкнула. У нее осталось только честолюбие. Дона учится. Дона творит. Развивать свой талант – ее священный долг. Но что такое талант без любви? Без друзей? Представьте себе человека, который приобрел огромную пустыню. Вокруг него, сколько хватает глаз, его земля, и на ней ни одной живой души! Кому нужна такая земля? Зачем приобретать пустыню?
– Кое-кто находит в пустынях золото, – заметил я.
– Вы шутите? – с болью спросила Хуанита.
– Конечно, шутит, – вступила в разговор Ширли. – Северяне всегда шутят, когда не хотят отвечать на вопросы. Он тебя прекрасно понимает. Хотите еще чаю, Дональд? Со сливками или с сахаром?.. Ах! – Кувшинчик выскочил из ее рук, упал на пол и разбился.
– Скорее, Хуанита! Принеси тряпку!
Хуанита вскочила и побежала на кухню.
– И захвати другой молочник! – крикнула вдогонку Ширли, затем повернулась ко мне: – Извините, Дональд.
– Не стоит извинений. Ведь вы разбили его.
Она загадочно улыбнулась:
– От вас ничего не скроешь.
Я промолчал.
– Дональд, мне нужно кое-что выяснить, – сказала Ширли заговорщически. – У Роберта Кеймерона наверняка были тайные вклады в банках. Возможно, на другое имя. Не могли бы вы об этом разузнать?..
Хуанита принесла полотенце и стала вытирать пол.
– Хуанита, ты забыла сливки для мистера Лэма.
Как только миссис Грэфтон удалилась, Ширли продолжила:
– Думаю, у Кеймерона было много различных вкладов.
– Они были связаны с наследством?
– Не знаю. Но хотела бы узнать.
– Для этого вам не нужен частный детектив. Когда кто-то умирает, власти Калифорнии взимают налог на наследство. Тайные вклады могли бы здорово ударить по карману штата, вот законодатели и выдумали целый ворох хитрых правил, согласно которым вклады Кеймерона перестанут быть секретом.
– Вы шутите?
– Нисколько. Можете не беспокоиться по этому поводу.
Она наклонилась ко мне:
– Вы будете охранять дядю Гарри?