Ворошилов

Кардашов Владислав Иванович

— Он, можно сказать, почти без недостатков, — обрадованно засмеялся Ворошилов, — если не считать, что характер у него чересчур мягкий. Даже странно как-то: унтер-офицер старой армии, а такой мягкий характер! И отношения со всеми хочет сохранить хорошие, не желает их портить!

— Семен Михайлович, а ты что молчишь, почему не режешь правду-матку? — Минин явно был заинтересован услышать мнение Буденного.

— Да что говорить, Клим, думаю, прав. О себе скажу только: мне его очень недоставало. С тех пор как он в армии, как мы вместе, я чувствую, что сам, как бы это сказать, — он помедлил, ища слово, — как бы «поднялся», что ли.

Спустя полвека

С. М. Буденный в своих мемуарах напишет о Ворошилове: «В нашей совместной длительной работе не все было гладко. Вспыхивали порой горячие споры, длительные дискуссии. Но разногласия и жаркие схватки не заходили у нас дальше рубежа, где кончается дело и начинается личная «амбиция». Как бы спор ни развертывался жарко, он заканчивался всегда общим единым и обязательным решением. И это решение РВС дружно и совместно проводилось в жизнь.

Тут я должен отметить еще одну важную черту характера Ворошилова — если уж он сознавал свою ошибку, неправильность какого-либо решения или вывода, то никогда не пытался уклониться, славировать, а сейчас же прямо и откровенно признавал свою неправоту, принимал все меры к скорейшему ее исправлению. Прямота и даже внешняя резкость характера Ворошилова тесно переплетались в нем с большой чуткостью и сильно развитым чувством товарищества».

Командование фронта поторапливало 1-ю Конную: белые настойчиво пытались уничтожить плацдарм, занятый красными войсками у Каховки. Наступала осень, и до зимы следовало разделаться с последним серьезным врагом Республики Советов — бароном Врангелем. К 23 октября вся 1-я Конная собралась в районе Березнеговатое. На следующий день Ворошилова и Буденного вызвали к командующему фронтом на станцию Апостолово. Приказ был подписан двойной фамилией: Фрунзе-Михайлов. Буденный вспомнил, что в 1917 году в Минске встречался с Михайловым. Может, это он? Вскоре, однако, выяснилось, что и Ворошилов знал командюжа, и очень давно.

Можно представить удивление Ворошилова, когда, войдя в штабной вагон командующего Южным фронтом, он увидел «товарища Арсения», с которым познакомился еще в 1906 году на Стокгольмском съезде! Судьба революционеров развела их на 15 лет, чтобы теперь соединить и, отбросив партийные клички, оставить в истории нашей страны не «Арсения» и «Володю», но Фрунзе и Ворошилова.

В ночь на 26 октября 1920 года главком Каменев и Фрунзе во время совещания в Апостолове с командармами и членами РВС армий в деталях разобрали план разгрома войск Врангеля. 1-й Конной была отведена одна из главных ролей: с Каховского плацдарма она должна была прорваться в район Аскания-Нова — Громовка, отрезать противника от крымских перешейков, а затем совместно с 6-й и 2-й Конной армиями уничтожить главные силы противника в Северной Таврии.

Понимая, какое ответственное задание досталось им, Ворошилов и Буденный не колеблясь заверили командование, что армия выполнит приказ.

— После нескольких недель марша и боев с бандитами, — говорил Ворошилов, — в армий замечается усталость. Ведь мы прошли за месяц почти семьсот километров, и все с боями. Но боеспособность сохранена, и мы немедленно начинаем переправу на плацдарм.

Утром 26 октября Ворошилов и Буденный возвратились в армию, и вскоре кавалерийские колонны потянулись к Днепру. Ранним утром 28 октября началась переправа на левый берег. Погода была скверной: зима пожаловала в тот год рано, стоял 15-градусный мороз при сильном ветре, от которого в степи не спрячешься. Тем не менее к вечеру того же дня все дивизии 1-й Конной приготовились

к наступлению.

Войска 6-й армии вели его с утра 28 октября. Бойцы прославленной 51-й дивизии В. К. Блюхера сбили противника с позиций и уже 29 октября захватили город Перекоп. К сожалению, им не удалось с ходу преодолеть укрепления Турецкого вала и ворваться в Крым…

Утром 29 октября в степные просторы Таврии рванулась и 1-я Конная. Во вражеском тылу она разделилась на две группы: северную, в составе 6-й и 11-й дивизий, и южную — 4-я и 14-я дивизии. РВС и полевой штаб армии вечером разместились уже в Аскании-Нова.

На следующий день действия конармейцев были столь же успешными, и штаб армии переместился в Отраду (в 50 километрах восточнее Аскании-Нова). После жаркого боя в пешем строю кавалеристы Буденного захватили станции Ново-Алексеевка и Сальково, перерезав последний путь отступления врангелевцев на Чонгарский перешеек. Судьба армии Врангеля могла решиться именно здесь, у Чонгара. Понимая это, Врангель, отказавшись от обороны в Северной Таврии, начал расчищать себе путь в Крым. Собрав все силы в кулак, оставляя за собой лишь заслоны, врангелевцы двинулись к югу. Единственной преградой на их пути были дивизии 1-й Конной, другие соединения красных не успели в достаточной мере помочь им. Находясь в тылу врага, буденновцы не дрогнули, но пришлось им нелегко.

С утра 30 октября ударная группа белых около Агаймана обрушилась на северную группировку 1-й Конной. Лучшее кавалерийское соединение врангелевцев — корпус генерала Барбовича, поддержанный танками и 21 броневиком, атаковал конармейцев. Многие из них никогда не видели танков — и побежали. Спасли положение начдив-11 Ф. М. Морозов и комиссар дивизии П. В. Бахтуров. Они остановили бойцов, повели их в атаку, отбросили врага… Но в бою погибли и начдив, и комиссар.

Не менее героически сражались и кавалеристы 6-й дивизии О. И. Городовикова, но все же белым удалось отбросить северную группу 1-й Конной на запад от Агаймана. Однако на их пути к Чонгару стояли 4-я и 14-я кавдивизии, и командование армии не думало уступать дорогу врагу без боя.

31 октября и 1 ноября отбивала атаки врангелевцев, двигавшихся вдоль железнодорожного полотна, 4-я дивизия Тимошенко. В районе Рождественки, окруженные с трех сторон, кавалеристы 14-й дивизии Пархоменко много раз ходили в атаку…

Полештарм (полевой штаб армии) 1-й Конной встретил врага к вечеру 31 октября в селе Отрада. При штабе находилась Особая кавбригада К. И. Степного-Спижар-ного — около тысячи человек при четырех орудиях да ординарческий кавдивизион. Буденный, предвидя близость основных сил противника, собрался в полки Особой бригады, которая расположилась на северной окраине Отрады. Командарму подали коня, но он решил еще заглянуть в штаб. У окна избы Ворошилов пришивал пуговицу к тужурке. Казалось, перестрелка, с каждой минутой приближавшаяся к Отраде, для него не существует.

— Ты что, не слышишь? — даже Буденный удивился.

— Что-нибудь случилось? — Ворошилов, откусывая нитку, совершенно спокойно взглянул исподлобья на командарма.

— Сейчас бой начнется, торопись!

— Куда же спешить, — засмеялся Ворошилов, — пуговицу успею пришить…

С тем и расстались. Бой этот, однако, мог быть и последним в жизни Ворошилова.

Кавалеристы Особой бригады отбили атаку врагов с севера, причем и сам командарм участвовал в рубке. Тогда врангелевцы пошли на село с юга, и полештарм оказался в самом центре боя. Во главе эскадрона Ворошилов схватился с белыми.