Ворошилов
Шрифт:
13 июля комфронтом Егоров издал директиву. Она для развития общего успеха предписывала: 12-й армии двигаться в направлении на Ковель — Брест-Литовск; Конармии с частями 45-й стрелковой дивизии овладеть городами Ковель, Холм и Замостье; 14-я армия — Равой-Русской, Городком и Львовом.
Будённый и Ворошилов поняли цель нового наступления — продвижение к Люблину. Конкретно Конной армии: создать угрозу северо-западной группе польских войск и таким образом облегчить прорыв Западного фронта к Висле.
11 июля газета «Правда» опубликовала беседу с И. В. Сталиным. Она начиналась со слов:
«Приехавший недавно из района Юго-Западного фронта товарищ Сталин сказал следующее:
1. Два последних месяца, май и июнь, дают две совершенно различные картины положения на фронте.
Май — это месяц исключительных успехов польских войск. На правом своём фланге поляки с успехом продвигаются за линию Киев — Жмеринка, угрожая Одессе. На левом фланге с успехом ликвидируют наступательные действия наших войск в направлении на Молодечно — Минск. В центре, закрепив за собой Мозырь и заняв Речицу, польские войска угрожают Гомелю.
Июнь, наоборот, — месяц быстрой и решительной ликвидации майских успехов польских войск. Продвижение поляков на Украину уже ликвидировано, ибо поляки не только изгнаны из Киева, но и отброшены за линию Ровно — Проскуров [210] — Могилёв. Продвижение поляков в сторону Гомеля также ликвидировано, ибо польские войска отброшены за Мозырь. Что касается левого фланга поляков, наиболее устойчивого, по отзывам польской печати, то нужно сказать, что обозначившийся за последние дни в этом районе мощный удар наших войск в направлении на Молодечно не оставляет сомнения в том, что поляки будут обращены вспять и в этом районе.
210
Ныне — город Хмельницкий, Украина.
Июль открывает картину решительного перелома на фронте в пользу России с явным перевесом на стороне советских войск.
2. Не подлежит сомнению, что прорыв нашей конницы в районе Житомира сыграл решающую роль в переломе на фронте.
Многие сравнивают этот прорыв с прорывом и рейдом Мамонтова и находят их тождественными. Но это неверно. Прорыв Мамонтова имел характер эпизода, не связанного прямо с наступательными операциями Деникина. Прорыв тов. Будённого, наоборот, представляет собой необходимое звено в неразрывной цепи наших наступательных операций, ставящее себе целью не только разрушение тылов противника, но и прямое выполнение известной стратегической задачи.
Самый прорыв начался 5 июня. В этот день наши конные части, свернувшись в кулак и стянув обозы в центре кулака, прорвали расположение противника в районе Попельня — Казатин, прошли рейдом район Бердичева и 7 июня заняли Житомир. Ввиду отчаянного сопротивления поляков нашей коннице пришлось буквально пробивать себе дорогу, в результате чего поляки оставили на месте ранеными, убитыми от пуль и зарубленными, по свидетельству Реввоенсовета 1-й Конной армии, не менее восьми тысяч бойцов.
3. До житомирского прорыва поляки в отличие от Деникина, покрыв важнейшие пункты фронта рядом окопов и проволочных заграждений, с успехом комбинировали манёвренную войну с войной траншейной. Тем самым они значительно затрудняли наше продвижение вперёд. Житомирский прорыв опрокинул расчёты поляков, доводя ценность комбинированной войны до минимума.
В этом первый положительный результат прорыва. Далее прорыв поставил под непосредственную угрозу тылы, коммуникацию, связь противника. В результате этого: а) третья польская армия (район Киева), боясь окружения, начала стремительный отход, перешедший потом в повальное бегство; б) вторая польская армия (район Бердичева), испытавшая основной удар Конной армии, перешла в поспешное отступление; в) шестая польская армия (район Жмеринки), потерявшая опору на левом фланге, начала правильный отход на запад; г) наши армии открыли стремительное наступление по всему фронту.
Таков второй положительный результат житомирского прорыва.
Наконец, прорыв сбил у поляков спесь, подорвал у них веру в свои силы, расшатал стойкость духа. До прорыва польские части относились к нашим войскам, особенно же к нашей коннице, с полным пренебрежением, дрались отчаянно, не сдавались в плен. Только после прорыва начались среди поляков сдача в плен целыми группами и массовое дезертирство — первый признак разрушения стойкости польских частей. Тов. Будённый так и пишет Реввоенсовету фронта: “Паны научились уважать нашу конницу”.
4. Наши успехи на антипольских фронтах несомненны. Несомненно и то, что успехи эти будут развиваться. Но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основе уже покончено, что нам остаётся лишь проделать “марш на Варшаву”.
Это бахвальство, подрывающее энергию наших работников и развивающее вредное для дела самодовольство, неуместно не только потому, что у Польши имеются резервы, которые она несомненно бросит на фронт, что Польша не одинока, что за Польшей стоит Антанта, всецело поддерживающая её против России, но и прежде всего потому, что в тылу наших войск появился новый союзник Польши — Врангель, который грозит взорвать с тыла плоды наших побед над поляками.
Не следует утешать себя надеждой о том, что Врангель не споётся с поляками. Врангель уже спелся с ними и действует заодно с ними.
Вот что пишет вдохновительница врангелевцев — выходящая в Севастополе газета Шульгина “Великая Россия” в одном из июньских номеров:
“Нет сомнения, что мы своим наступлением поддерживаем поляков, ибо оттягиваем на себя часть большевистских сил, предназначенных для Польского фронта. Также несомненно, что поляки своими операциями существенно поддерживают нас. Не нужно ни симпатии к полякам, ни антипатии; мы должны руководствоваться лишь холодным политическим расчётом. Сегодня нам выгоден союз с поляками против общего врага, а завтра... завтра будет видно”.
Очевидно, врангелевский фронт является продолжением польского фронта, с той, однако, разницей, что Врангель действует в тылу наших войск, ведущих борьбу с поляками, то есть в самом опасном для нас пункте.
Смешно поэтому говорить о “марше на Варшаву” и вообще о прочности наших успехов, пока врангелевская опасность не ликвидирована. Между тем Врангель усиливается, и не видно, чтобы мы предпринимали что-либо особенное и серьёзное против растущей опасности с юга...» [211]
211
Правда. 1920. 11 июля (№ 151).