Воровка
Шрифт:
Может, она перепутала… не–а. Взглянула на этикетку на целлофановой пачке и увидела все соответствующие предупреждения. Но, может, они – как не взорвавшаяся боеголовка?
Сола принюхалась – запах отвратный, как и положено. Тем не менее, она взяла один кончиками пальцев и вытянула язык. Она знала, что кусать нельзя… и если бы не нужда в отвлечении, она не устроила бы проверку.
Сола лизнула. Подождала…
– Боже мой! – склонившись, она закашлялась. – Как вообще…
– Ты больше не
Когда Эвэйл протянул руку, Сола вернула ему упаковку и вцепилась в молоко. Пока она пыталась стереть СРАНЬГОСПОДНЮ с кончика языка, они с Эриком продолжили методично истреблять перцы.
А потом достали вторую пачку из шкафа.
– Не понимаю, как вы, парни, можете…
В кухню зашли Док Джейн с Эссейлом, и Сола попыталась прочесть выражения на их лицах.
– Кузен, – сказал Эрик. – Хочешь…
– Нет, ни в коем случае. – Сола встала между ними. – Ему хорошо и без перца. Правда? Ты же в норме. Да, может, позже, спасибо.
– Парни, что вы едите? – поинтересовалась Док Джейн.
– Это? – Эвэйл показал упаковку. – Они божественны.
Док Джейн кивнула.
– Вишес их обожает. Лопает, как конфеты.
Сола могла лишь покачать головой.
– Парни, вы – нечто.
Потом она сосредоточилась и встретила глаза Эссейла, пытаясь найти в них ответ. Когда он подмигнул ей, Сола не знала, как это интерпретировать.
– Что ж, мне пора. – Доктор надела рюкзак. – Мэнни придет завтра к вечеру, и, наверное, будет Жизель… поможет моему коллеге с осмотром.
Внезапно резкая тревога прошлась по телу Марисоль, неприятная энергия так сильно встряхнула ее, что она забыла про жжение языка.
– Док Джейн, я провожу тебя, – сказала она, направляясь к черному входу.
– Не стоит…
– Не туда…
– Гараж…
Трое мужчин заговорили одновременно, более настойчиво, чем она бегала с перцем–привидением.
– Простите, – сказала она. Вопрос безопасности, ну конечно.
Док Джейн приобняла ее.
– Пошли сюда.
Уходя, Сола чувствовала на себе взгляд Эссейла, в его глазах лунного цвета читалась напряженность. Но потом кузены заговорили с ним, и он остался в кухне.
Оказавшись в гараже, Джейн опередила все ее вопросы:
– Он идет на поправку, – сказала доктор. – Думаю, ты можешь расслабиться.
Сола нахмурилась.
– Но что с его раком? Опухоль все еще в его мозгу, разве нет? Как можно говорить, что я могу расслабиться?
Док Джейн почти удалось скрыть ее реакцию. Почти. Но она едва заметно дернулась и широко распахнула глаза… а когда боишься до смерти за будущее любимого и впитываешь каждый нюанс в реакции человека, которому лучше всего известно положение дел, то такие вещи замечаешь сразу же.
Женщина прокашлялась.
– Слушай, тебе следует
– Ты его врач.
– Прошу, поговори с ним.
– О его раке?
Джейн едва заметно посмотрела в левую сторону.
– Да.
– Ладно. Поговорю.
Сола произнесла эти слова с необоснованным вызовом, но она не стала заморачиваться из–за своей реакции, отвернувшись и зайдя в дом. Когда она вернулась в кухню, трое мужчин взглянули на нее.
– Мы можем поговорить? – спросила она, подойдя к Эссейлу.
Она не стала ждать его. И он последовал за ней в коридор, который вел к его кабинету и лестнице на второй этаж.
Развернувшись, Сола напомнила себе, что, несмотря на происходящее, он совсем недавно был болен и лежал в больнице.
– Ты расскажешь мне, что происходит, – потребовала она тихим голосом.
На красивом как грех лице появилась отстраненность.
– О чем, скажи на милость?
Сола скрестила руки на груди. На задворках сознания она гадала, не перегибает ли палку… но нет, инстинкты твердили, что многое не сходится.
– Твой доктор не сказала мне о твоем раке. Сдается мне, потому что нет у тебя никакого рака.
Глава 35
Марисоль стояла перед ним с таким лицом, словно собиралась ввязаться в барную потасовку… и победить в ней, и Эссейл ощутил истощение, которое было не связано с процессом выздоровления. Воистину, в этом проблема лжи своим любимым, подумал он. Неправда всегда всплывает наружу, и всегда таким образом, что невозможно оправдать ее, насколько бы серьезной или незначительной ни была ложь.
Потому что нет оправдания лжи любимому человеку.
– У тебя есть рак или нет? – требовательно спросила его женщина.
Жаль, у него нет больше времени. Но для чего? Словно это изменило бы что–нибудь.
– Пошли, – сказал Эссейл, взяв ее под локоть. – Нам нужно поговорить наедине.
Она вырвалась из его хватки, но последовала за ним в кабинет. И когда он закрыл дверь за ней, Марисоль подошла к окнам, протянувшимся от потолка до пола.
– Прошу, не раздвигай шторы, – сказал он, когда она протянула руку.
– Почему? Не любишь дневной свет?
– Нет. Не люблю.
– Так что? – Она повернулась к нему. – Расскажешь мне, что происходит на самом деле?
Эссейл опустился в мягкое кресло, стоявшее в противоположной стороне от компьютеров. Подперев кулаком подбородок, он посмотрел на Солу.
– Мне жаль, что мои кузены тебя обманули.
Она моргнула, словно ей нужно было мгновение, чтобы переварить новость.
– Значит, ты не смертельно болен.
– Был. Но сейчас – нет.