Воровское небо
Шрифт:
Я сказала, что эти розы напоминают мне те бумажные цветы, которые мы делаем к спектаклю «Дочь Рокалли», и таким образом дала ей понять, что я актриса. Дорогой, ты не поможешь мне застегнуть корсет? Так вот, ворота распахнулись и она пригласила меня выпить чаю! Неплохо все-таки быть актером, верно, Фелтерин? Тебя почти везде принимают с радостью. Должно быть, людям приятно общаться со знаменитостью. Ну, если, конечно, не считать того случая в Софрельдо, когда весь город объявил бойкот барону с баронессой за то, что они пригласили на завтрак — подумать только! — простую актрису! Но, в конце концов, Софрельдо — пограничный городишко. Но к делу! Ты и представить себе
Фелтерин судорожно сглотнул.
— И что, она внесла пожертвование? — спросил он, отворяя дверь гримерной и вознося про себя молитву неведомому божеству, которое позволило его супруге вернуться целой и невредимой.
— Н-нет… — растерянно ответила Глиссельранд, что обычно было ей совершенно несвойственно. — Она сказала, что сейчас у нее в доме нет ничего подходящего. И.., знаешь, я надеюсь, ты не слишком рассердишься на меня, ягненочек, но я.., я обещала, что оставлю для нее местечко в первом ряду, рядом с Лемпчином, чтобы она могла бесплатно посмотреть представление. Ее зовут Ишад. Я уверена, что, когда ее финансовые дела пойдут на лад, мы будем видеть ее на каждом представлении.
Можно подумать, неприятностей прошлой недели было недостаточно! На следующее утро после того, как Глиссельранд пригласила Ишад бесплатно посетить спектакль, Лемпчин приволок домой собаку! Шелудивую сучку с нехорошим блеском в глазах, окруженную чем-то вроде сияющего нимба. Именно это и помешало Фелтерину сказать «нет», когда парень изложил обычную историю насчет того, что вот, мол, собачка увязалась — а можно, он возьмет ее себе?
— Ты бы ее хоть каким-нибудь трюкам выучил! — вздохнул ведущий актер. — И назови ее Благотворительностью.
— Мастер Фелтерин! — рассудительно возразил Лемпчин. На его пухлой физиономии отразилась озабоченность. — Ну нельзя же звать собаку: «Эй, Благотворительность!» Все смеяться будут.
А потом, это имя просто не приживется!
— Вообще-то ты прав, — ответил Фелтерин. — Но когда я был маленьким — еще до того, как я сделался актером, — у меня была собака, которую звали Благотворительностью. Так мы ее кликали просто «Бенни». Уж эта кличка точно приживется, не правда ли?
— О да, господин Фелтерин! Конечно! Спасибо большое! — вскричал Лемпчин.
Псина посмотрела на Фелтерина обиженно, с легким отвращением, и у актера мелькнула мысль, что собака понимает каждое его слово. Она попятилась и тихо зарычала.
— Боюсь, что тебя все-таки будут звать Бенни, — твердо сказал ей Фелтерин. — Иначе ищи себе других хозяев.
Собака заколебалась. Словно и она вправду готова была скорее уйти, чем отзываться на свою новую кличку. Но тут в служебное помещение театра вошел Молин Факельщик, и это решило дело. Псина глянула на Молина, на Фелтерина, трижды ловко подпрыгнула, перевернувшись в воздухе, и исчезла за кулисами прежде, чем Молин вышел на сцену.
— Прирожденная актриса, — заметил Фелтерин, взъерошил волосы Лемпчина и перенес все внимание на своего патрона.
— Я слышал, — сказал
Факельщик казался смущенным.
АКТ ВТОРОЙ
Словно каким-то чудом, все пошло на лад (а в Санктуарии ничего хорошего без чуда не бывает). Статейки Вомистритуса висели на прежних местах, но его ядовитые комментарии почти не повлияли на сборы. Конечно, кое-кто принял критику за чистую монету и остался дома, но не меньше было и таких, кто, наоборот, устремился в театр посмотреть, что же это за пьеса, которую так ругают.
Лало прислал окончательные эскизы декораций к «Венчанию горничной». Это оказалась его лучшая работа за последнее время.
Цветочная беседка в сцене свадьбы была прелестна, и все заинтересованные лица кинулись готовить костюмы и реквизит.
Леди Сашана оказалась не только прекрасной и восторженной, но и весьма способной ученицей. Когда переодетая школьница пела серенаду, Глиссельранд действительно краснела. А это немало для актрисы, которая играла эту роль более пятидесяти раз.
Что же до Миртис, она была очень рада предоставить талант одной из своих юных протеже в распоряжение театра. Да и девушкам ее нравилось играть невинных подружек на свадьбе горничной. Не говоря уж о том, как это их забавляло.
— Единственная проблема — в той песне, которую они поют, — говорила Миртис. — Там ведь говорится о невинности и целомудрии. А среди зрителей могут оказаться их клиенты. И стоит им рассмеяться, как жены их могут обо всем догадаться!
Лемпчин обнаружил, что его собака на лету схватывает любые трюки. Вскоре он убедил Глиссельранд пошить собачонке попонку, и Бенни дали роль — в сцене свадьбы.
Мастер Чолландер заехал в театр. Он привез партию мастики и сообщил, что Вомистритус потребовал назад половину денег, которые выплатил за право владения растворителем, на том основании, что мастер воспользовался им без разрешения, чтобы освободить Розанду, Раунснуфа и Лемпчина.
— Я долго с ним спорил, — рассказывал Чолландер, — но потом решил, что в конце концов деньги вернуть все равно придется. Но это не страшно — он действительно отвалил кучу золота! Правда, я заставил его писать на каждом листке, что клей опасен и практически не смывается. И сказал, что, если он откажется, я за последствия не отвечаю.
— И что, он согласился? — поинтересовался Фелтерин.
— О да! — сказал Чолландер. — По-моему, ему даже нравится мысль о том, что он распространяет по Санктуарию что-то опасное. Может, думает, что от этого он выглядит более внушительно?
Незадолго до снятия со сцены «Падающей звезды» на столике в гримерной появился небольшой кошелек — с золотом. Лемпчин не помнил, чтобы он впускал Ишад, но тем не менее в записке, прилагавшейся к кошельку, говорилось, что этот «маленький подарок» от нее. Глиссельранд заметила, что она очень рада тому, что бедная застенчивая дама не только дождалась лучших времен, но и, судя по размеру «подарка», эти времена пришли к ней надолго.
Глиссельранд закончила красно-оранжево-фиолетовое покрывало и однажды, после особенно удачной репетиции, преподнесла его Сашане, которая приняла дар с благодарностью. Потом она, правда, потихоньку спросила у Эвениты, нет ли у нее чего-нибудь от головной боли. Эвенита, у которой тоже было такое покрывало, сбегала к аптекарю и взяла несколько листочков, кашица из которых снимает напряжение в глазах.