Воровское небо
Шрифт:
— Так вот, клеевар, сперва ты принесешь бутылку растворителя и мы избавим леди Розанду от этого унизительного положения, а уж потом потолкуем об условиях твоего контракта с Вомистритусом.
Чолландер развел руками — жест, знакомый купцам всего мира, применяемый в безвыходном положении и указующий на то, что весь барыш пошел коту под хвост. Он направился в свою лавку. Лован Вигельс жестом направил за ним двоих гладиаторов — на случай, если клеевар вдруг вздумает решить проблему каким-то иным способом.
Не прошло и нескольких минут, как леди Розанда освободилась от клея и бумаги и снова забралась
Чолландер израсходовал некоторое количество растворителя и на Лемпчина с Раунснуфом, освободив их от оскорбительных листков, а также друг от друга.
Потом произошла длительная дискуссия между Лованом Вигельсом, Чолландером и Фелтерином. Они обсуждали судьбу, постигшую Санктуарий с появлением Вомистритуса. Оказалось, леди Розанда просто хотела сорвать один из листков, чтобы почитать его дома, в кругу семьи. Ранее она была категорически против всех начинаний, которые поддерживал ее бывший муж. Но после этого печального происшествия целиком перешла на сторону театра. Оказалось также, что Лован Вигельс — весьма толковый и трезвый человек, когда его не отвлекают вопли свояченицы, и к тому же неплохо разбирается в законах.
Увы, тщательно рассмотрев сложившееся положение, Лован Вигельс так и не сумел придумать законного способа расторгнуть контракт Чолландера с Вомистритусом. По крайней мере, такого, который позволил бы клеевару остаться в живых и не в убытке.
Вопрос о возможном убийстве обсудили с большой деликатностью и наконец решили оставить на крайний случай.
— В конце концов, — вздохнул Лован Вигельс, — этот узурпатор, Терон, только и ждет повода, чтобы отправить в Санктуарий свои войска, сровнять город с землей и засыпать место солью.
Ну, довольно. Мне надо отвезти Розанду домой. Чолландер, я позабочусь о том, чтобы всем стало ясно, что у вас не было другого выхода, кроме как предоставить мне растворитель. И все же нам всем стоит подумать — и хорошенько подумать! — о том, как извести Вомистритуса, прежде чем он изведет нас.
— Быть может, нам стоит еще раз обсудить этот вопрос после представления — возможно, за ужином? — предположил Фелтерин. — Я надеюсь увидеть вас с леди Розандой у себя в театре в самом скором времени!
— Да, разумеется! — сказал Лован Вигельс. — Всенепременно!
Вернувшись в театр, Фелтерин уже собирался вздремнуть перед спектаклем. Но Эвенита напомнила ему, что он пригласил Лало-Живописца обсудить декорации к «Венчанию горничной».
Так что Фелтерину пришлось отправиться за своими записями и грубыми набросками, которые он успел сделать. Художник превратит эти наброски в изящные эскизы, а потом в декорации.
Эвенита также взяла на себя труд в отсутствие Глиссельранд приготовить обед для Фелтерина и Лало. Когда девушка подавала на стол, трагик еще раз поздравил себя с тем, что они с Глиссельранд согласились взять ее в труппу.
Многие, очень многие юноши и девушки просились к ним в труппу за эти годы. Были среди них и менее красивые, чем Эвенита, и такие же красивые, и даже покрасивее ее. И очень многие хотели поступить в труппу по тем же причинам, что и она: стремились расстаться с невыносимой жизнью и надеялись обрести славу. Но большинство было отвергнуто. Молодым людям хватало амбиций, но в них
Но история Эвениты оказалась такой жалостной, и жизнь ее была так хрупка, что Фелтерин и Глиссельранд сдались, приняли ее в труппу и благополучно увезли девушку из родного городка, надеясь, что как-нибудь сумеют ее пристроить. Эвенита отплатила им за доброту добросовестным трудом и неожиданным проблеском таланта. Теперь она сделалась одним из малых алмазов в их скромном венце. Ее темные волосы и теплые карие глаза, круглое личико и полные губы резко контрастировали с аристократическими чертами и золотисто-каштановыми кудрями Глиссельранд. К тому же Эвенита превосходно готовила. Моллюски со специями, которые она подала сегодня, служили лучшим тому подтверждением.
Лало забрасывал Фелтерина язвительными вопросами и замечаниями (с большей частью замечаний актер согласился). Наконец он убрал свой альбом и попрощался. Фелтерин подумал о постели, ожидавшей его наверху, потом вспомнил про деталь декораций, про которую он забыл сказать Лало — дверь должна быть настоящей, открываться и закрываться! — и побежал догонять художника. К тому времени, как он нашел Лало в «Распутном Единороге», уладил дело и вернулся обратно, пришло время накладывать грим.
И словно всех тревог этого дня оказалось мало, Глиссельранд задерживалась! Фелтерин продолжал гримироваться и одеваться, но когда начало смеркаться, встревожился. Актер готов уже был отменить спектакль и послать людей на ее розыски, когда дверь отворилась, и его ведущая актриса вбежала в комнату и кинулась к шифоньеру.
— Дорогой мой, ты себе просто представить не можешь, какой это был удивительный день! — весело сказала она, ныряя в платье.
— Догадываюсь, — ответил Фелтерин, нанося румяна тонкой кисточкой из верблюжьего волоса.
— Знаешь, — возбужденно продолжала Глиссельранд, — мне все говорили, чтобы я держалась подальше от того убогого домика на берегу Белой Лошади, но что-то внутри меня, какое-то чутье, говорило мне, что человек, который выращивает такие дивные цветы — ты ведь их видел, эти черные розы? — должен быть очень приятным человеком! Ну так вот, я зашла в три дома. У хозяев явно денег куры не клюют, но вкуса — никакого. Мне никто не дал ни гроша. И тогда я решила послушаться своего чутья!
Фелтерин прекратил накладывать грим. Его кисточка зависла в воздухе. Он-то прекрасно знал, кто живет в домике на берегу Белой Лошади! Волосы у него на затылке начали вставать дыбом.
— Ну, естественно, — продолжала Глиссельранд, — я была не настолько глупа, чтобы попытаться одолеть охранные заклятия на железных воротах. Охранные заклятия ведь просто так не ставят! Вместо этого я подошла понюхать розы. Пахнут они изумительно! Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание хозяйки дома, не создавая у нее впечатления, что я собираюсь нарушить ее уединение. Когда она увидела, что я не ухожу, но и не пытаюсь сорвать цветок, это возбудило ее любопытство, и она вышла на крыльцо. Я помахала ей рукой, похвалила розы и спросила, не знает ли она, где можно купить черенки. Она улыбнулась — чуточку презрительно, но я не позволила себе обидеться.