Восемь голубых дорожек
Шрифт:
И вот вся шестерка, толкаясь, заспешила к тому крохотному бассейну, который Зоя Ивановна назвала по-смешному - "лягушатником". Держась за перильца крутой и узкой лесенки, каждый из них сперва лез вверх, а потом, перешагнув через борт, очень осторожно ступая босыми ногами по мокрым ступенькам, спускался в воду. Зоя Ивановна стояла рядом, каждого заботливо поддерживая и все время приговаривая:
– Не торопись… Осторожно… Не поскользнись…
А вода- то в "лягушатнике", оказывается, была такая теплая, такая приятная, почти как дома в ванне. И нисколько не глубокая.
Маринка, засмеявшись, изо всех сил шлепнула ладонью по воде. Брызги фонтаном взметнулись вверх и окатили Тусю.
– Ты вот как!
– развеселилась Туся.
– Получай сдачу!
И давай пригоршнями швырять на Маринку воду.
Осмелев, все они начали брызгаться, барахтаться, подскакивать, смеясь и радуясь теплой приятной воде.
Зоя Ивановна молча, чуть улыбаясь, за ними наблюдала. Пусть порезвятся. Сейчас им важнее всего привыкнуть к воде, не бояться ее.
Но вот она подошла вплотную к борту "лягушатника". Лицо у нее стало как у учителя в школе перед началом урока. Она поднесла к губам тренерский свисток и сказала:
– Приготовиться!
Короткий резкий свист, и первый урок в воде начался.
ТУСИНА БАБУШКА АННА МАРТЫНОВНА
Тусю записала в бассейн ее бабушка Анна Мартыновна. Долго пришлось ей уговаривать своенравную внучку, пока та согласилась. Больше всего этому помогли купальный костюм с корабликами и рыбками да расписная резиновая шапочка. Против этого Туся устоять не могла.
А дело было так.
Раньше бабушка Анна Мартыновна жила совсем в другом городе. Туся ее почти не знала. Но вот у них в доме стали поговаривать, что бабушке скучно, что бабушка так одинока, что хорошо, если она будет с ними жить, и маме будет легче, и Туся будет под надзором, а то девчонка совсем от рук отбилась.
Об этом говорили все чаще и чаще, об этом писали бабушке в письмах.
В один прекрасный день от Анны Мартыновны пришло письмо, что она согласна приехать к ним в Москву. А вслед за письмом они получили и телеграмму: "Буду субботу поезд номер 26 вагон номер 5".
– Ах, какое счастье!
– воскликнула Тусина мама.
– Наконец-то я вздохну…
А Тусин папа, поглядев на дочку, многозначительно сказал:
– Теперь бабушка тебе покажет!
А что покажет, этого папа не объяснил.
В субботу всей семьей отправились на вокзал. Поехали на такси. Ехать в метро Туся отказалась.
Родители уговаривали ее в два голоса: ведь на метро удобнее и ехать без пересадки.
Туся нахмурилась и отрезала:
– Только на такси!
– Давай оставим ее дома, - предложил папа.
Мама руками замахала:
– Что ты, что ты! Она плакать будет.
Бабушка приехала, как обещала: поездом номер двадцать шесть, в пятом вагоне.
Выйдя на платформу, она слегка поцеловала папу, очень крепко маму, а взглянув на Тусю, лишь промолвила:
– М-да…
И Туся поняла, что с бабушкой шутки плохи.
Бабушка была очень прямой и высокой. На пальце у нее сверкало кольцо. Золотое, с настоящим
Обратно они ехали на метро. Бабушка сказала, что зря сорить деньгами нечего. А зеленых огоньков возле вокзала толпилось видимо-невидимо. Но на этот раз Туся заикнуться не посмела о такси.
После приезда бабушки Туся вдруг стала девочкой на пять с плюсом. Утром вставала вовремя, в школу не опаздывала, в тетрадях у нее исчезли кляксы, за столом никаких "хочу - не хочу", "буду - не буду". Все ела, что дадут.
Мама сияла. А из ванной комнаты по утрам доносился бодрый папин голос. Папа пел: "Тарам-там-там-там-тале-рам-там…" Вместе с ним пела бойко и весело его электрическая бритва.
С Тусей Анна Мартыновна была не только строга, она была с ней сурова. Никаких нежностей!
Утром, подойдя к Тусиной кровати, она произносила лишь два слова.
Сначала:
– Ту-ся.
После небольшой паузы:
– Вставай.
Но эти два слова она произносила таким металлическим тоном, что Туся не заставляла себя просить вторично. Она мигом сбрасывала одеяло и принималась одеваться.
Потом умывалась, чистила зубы, причесывалась. И, главное, - без капризов.
Но как же ей хотелось покапризничать! Хоть немного, хоть чуточку… Но нет, Туся не смела. Даже кольцо, которое сверкало на бабушкиной руке, внушало ей страх и уважение. У Туси душа улетала в пятки, когда на нее глядели бабушкины глаза.
Да и Тусина мама боялась своей мамы Анны Мартыновны. Даже папа (даже папа!) и тот побаивался бабушки Анны Мартыновны.
Анна Мартыновна взяла такую власть в их доме, что ничего не делалось без ее разрешения. Конфеты покупались, которые она любила, - только бело-розовая пастила или яблочный мармелад. Когда один раз мама принесла Тусе шоколадку, бабушка сказала: "Нет!" - и спрятала шоколадку на верхнюю полку буфета. Туся хотела было затопать ногами, закричать, зареветь. Куда там! Она лишь незаметно вздохнула и отправилась жаловаться своим куклам.
Бабушке никто не смел перечить.
И вдруг все изменилось. Изменилось за одну минуту. Какое там за минуту! Не за минуту даже: все это случилось вмиг.
Туся делала уроки - столбики по арифметике. Бабушка сидела рядом и следила за ней.
Туся очень старалась. Она знала: если будет хоть маленькая ошибка или помарка, бабушка заставит переписывать заново всю страницу. И может, не один раз… И Туся, поеживаясь от ледяного бабушкиного голоса и ее холодных глаз, выводила цифру за цифрой, цифру за цифрой.
Сама того не желая, Анна Мартыновна залюбовалась внучкой, ее пухлыми пальчиками, темными локонами, ресницами, от которых на щеках лежали тени. Залюбовалась и улыбнулась. Улыбка у нее получилась нежная и чуть грустная. Хорошая, добрая бабушкина улыбка!
Случайно Туся подняла на бабушку глаза и увидела эту улыбку. Туся обомлела. Растерялась. Таким непохожим на всегдашнее показалось ей бабушкино лицо. Но растерялась она лишь на мгновение. А затем, сообразив, просияла в ответ и с радостным визгом повисла у бабушки на шее.