Восемь жизней
Шрифт:
***
Раздался звонок в дверь. Эдит поспешила ко входу. На пороге стоял детектив. Она отворила дверь. Берч, чувствую себя удивительно смело, прошёл в квартиру – он явно помнил её планировку – и приземлился на стул, стоящий в комнате.
– Я должен кое в чём вам признаться. Это была тайна, но отныне договор расторгнут, и я должен сообщать вам истину.
Эдит смутилась и растерялась, будто была не у себя дома.
– Лучше сядьте, - сказал детектив Берч.
– Убийца вашего мужа не оставил отпечатков. Однако он оставил отпечаток ступни.
Эдита непонимающе
– Понимаю ваш вопрос. Это значит, что дело вашего мужа может быть раскрыто.
– Это вся тайна?
– Это тайна следствия. Я не должен был разглашать её.
– Но вы раскрыли её мне, - перебила Эдит.
– Да.
– Почему?
– Потому что я знаю, какого потерять любимого человека.
Эдит осеклась, молча опустив голову. Она не должна была этого говорить, но она не знала, что на душе у детектива.
– Нет, у меня не умирала жена. У меня её не было. Но я встречал многих людей с вашими проблемами.
– И вы всем разглашали тайны?
– Нет, но… - детектив понял, что попал в ловушку, - Но не все были в таком горе, как вы. Вы даже не выходите из дома, и это…
– Вы следите за мной? – глаза Эдит раскрылись, и сердце начало учащённо биться.
– Нет, но я живу недалеко.
Это объяснение не устроило женщину, но она не стала продолжать единственный за два месяца разговор.
– Что ж, вижу, что вам стало лучше. Рад за вас. Я, пожалуй, пойду.
Детектив направился к двери. Он откланялся, сказав:
– Встретимся позже, миссис Уэнсдей.
– До свидания, - промолвила Эдита.
– Кстати, у вас милая свинья. Необычный питомец для городского жителя.
– Спасибо.
– До свидания.
– Прощайте.
Сей разговор показался Эдит странным. Всё произошло так быстро, без излишней официальности, присущей полицейским. Несколько дней она размышляла по этому поводу, но не могла поверить, что что-то действительно изменилось в ходе расследования, хотя надежда её оставалась. Она также не понимала причину весёлого поведения Берча, но она так давно не видела его, что подумала, что он всегда был таким с ней. Однако, другие мысли занимали её голову.
Разговор девиц
Симоне, подруга Вале, с которой иногда виделась и Эдит, была смуглой девушкой с глазами мрачными, как душа чиновника, и столь же тёмными, графитовыми волосами. Она привлекала мужчин, и ей нравилось их внимание. Это вызывало презрение у Эдит и восхищение у Вале. Симоне была наполовину итальянкой, ведь её мать когда-то переселилась сюда, бежав от режима Муссолини. Сама Симоне не привыкла к труду, в отличие от её матери, но любила дорогую выпивку и такие же развлечения. Однако предложений удовлетворения её желаний не поступало. Она рано стало матерью, ещё когда была ученицей средней школы, а после все её отношения кончались быстрым и скандальным разрывом. Это печалило Симоне, но не на долго. Вскоре она находила нового кавалера и старалась построить с ним взаимовыгодное сотрудничество, забывая об искренних чувствах, понимании и уважении. Хотя о таких понятиях Симоне знала лишь понаслышке, не осознавая сути этих слов.
Именно к ней пришли в гости Вале и Эдит. Дочка Симоне – Жюли – играла на полу, пока «подруги» общались, рассуждая о браке, семье, мужчинах и немного об образовании. Эдит сидела в стороне пока две близкие по духу сплетницы общались между собой. Эдит смотрела в одну точку, и точка эта, как назло, оказалась на дочери Симоне.
– Почему ты так смотришь на мою дочь?! – возопила Симоне.
– Я смотрю не на неё, а сквозь.
– О боже, почему ты такая Эдит?!
– Мне неинтересно, сколько у вас было мужчин, - ответила Эдит.
– Потому что у тебя их не было?
Вале и Симоне засмеялись.
– Тебе следовало бы найти хотя бы одного! – продолжала Симоне.
– Мне всего лишь двадцать два.
– Тебе уже двадцать два!
Эдит с надеждой посмотрела на Вале. Та просто опустила голову, но было видно, что она улыбается.
– Ты думаешь, кто-то посмотрит на девушку двадцати двух лет, у которой нет опыта? Ты просто никому не нужна. Признайся в этом хотя бы себе.
– Хватит. Для меня важно не это.
– Ну да, твоя учёба. Только о ней и говоришь, - продолжала Симоне.
– Ну хватит, успокойтесь, - прервала их Вале.
Девушки замолчали.
– Я младше тебя, Эдит, но у меня больше опыта и… - вновь заладила Симоне, но взгляд Вале её остановил.
Тогда Симоне отвлеклась на свою дочь.
– Смотри, какая она милая и красивая. Она настоящая девочка.
Жюли, смотревшая на мать, весело захлопала.
– Вот видишь! – сюсюкала Симоне.
Вале улыбнулась и замахала ребёнку рукой. Эдит молчала и игнорировала присутствие ребёнка в компании.
– Ты же можешь сказать: «Вау!», и ребёнку будет интересно и весело, - сказала Симоне.
– Я не хочу, - холодно окликнулась Эдит.
– Но ты ведь актриса!
– Да, но я не переигрываю.
Симоне замолчала, но лишь на время:
– Слушай, Эдит. Скажи, на чём же тогда по-твоему держится брак, если не на любви?
– Любви не существует. Это наивность. Сегодня он «любит» тебя, завтра – другую. Вот и вся любовь, - резко ответила Эдит.
– Как ты можешь так говорить? Ты, наверное, - хотя нет, - точно не испытывала любви мужчины, его страстного взгляда, его жарких прикосновений. Ты не знаешь, о чём говоришь, Эдит. Так ведь, Вале?
Обе девушки посмотрели на Вале.
– Я думаю, - отвечала третья, - что брак держится на верности. Это самый важный показатель. Не только верность в постели, но и верность своим идеалам и поступкам, своей женщине в конце концов.
– Я всегда знала, что ты, Вале, умная девушка, - сказала Симоне, - А ты что скажешь, неверующая?
– Я согласна с Вале, но всё же я думаю, что брак должен основываться на доверии. Это значит, что между парой не будет секретов друг от друга. Если мужчина доверяет женщине, он не будет изменять ей, будет обо всём ей рассказывать. Он будет любить её, как скажешь ты, Симоне. Эта любовь будет, если то, что связывает мужа и жену вместе69.