Восемнадцать с плюсом
Шрифт:
Обстановка оказалась, мягко говоря, скромной. Читер пребывал в кубическом помещении, размерами немногим больше мусорного контейнера. С последним роднил и материал – металл. Правда, не гладкий, а ребристый, именно поэтому на тело давило в нескольких местах. Из четырех отверстий на полотке струится режуще-яркий электрический свет, он позволил разглядеть дверцу в одной из стен. Она оказалась настолько незаметной, что в первые мгновения промелькнула мысль о том, что ее здесь нет. Почти поверил, что замуровали троицу пленников, чтобы уморить жаждой и голодом.
Читер, скользнув по себе взглядом, убедился,
Обычные ребята, таких полным-полно на улицах любого стаба. Посмотришь на него и сразу забудешь, настолько всё заурядно. Не похожи на убийц или прожженных охотников за головами, да и уровни Читер, с его невеликой наблюдательностью, сумел прочитать: двадцать третий и двадцать четвертый. По меркам Континента – мелочевка. Таких к крутым делам не подпускают, да и сами, обычно, в них лезть не пытаются, прекрасно сознавая свою никчемность и уязвимость.
Тогда с какого рожна они стрелять начали? Сразу, без переговоров?
Да кто же их, недоумков, знает...
– Ну что сволочь, рад, небось? – прошипел Физик.
Читер, приподнявшись, присел, прислонившись к стене, кое-как нашел для скованных рук удобное положение за спиной и кивнул:
– Да, я доволен. Последний раз так радовался, когда имел твою мамочку, за сараем. Вы какого на меня наехали, дебилы?
– Слышь, ты чё, опух?! – вскинулся Годя. – Типа, крутой, да?! Тебе чё, в дыню пробить?! Ща так пробью, зубы начнешь собирать!
– Прекрасно, будет, чем заняться. Лишь бы с вами, дураками, не общаться, ведь так и отупеть можно.
– Не, ну ты реально нарываешься. По жизни терпеть любишь, да? Нравится огребать?
– Ну что ты. Я, по жизни, мирный, неконфликтный человек. Если меня не трогают. Вы, козлы безрогие, тронули, так что...
– Да? Тронули? Да катился бы ты мимо, никто бы на тебя даже не рыпнулся. Какого ты там начал наших мертвяков потрошить?
– Ваших? С чего это, вдруг, они стали вашими?
– А с того, что это мы их высмотрели с холма, и мы их караулили. Смотрели сверху, что там и как, прикидывали, как по-тихому подобраться. А тут ты на лодке подошел, весь из себя такой красивый. Ты не мимо шел, ты тупо искал проблемы. И ты их нашел. Это была наша поляна, все спораны на ней – наши. На ней всё – наше! Ты закрысить хотел... урод.
Читер сокрушенно покачал головой:
– Парни, я, конечно, сразу догадался, что ребята вы не сильно одаренные. Но чтобы настолько... Понимаете, это Континент, а на Континенте закон простой: кто убил, того и добыча. Мертвяков убили не вы, а я. Это произошло почти ровно за сутки до того, как вы, два тупорылых ушлепка, решили по мне немного пострелять. Даже удивлен, почему у вас, при таких отстойных характерах, человечность до сих пор не в минусе.
– Ты чё за пургу несешь?! – возмутился Годя. – Сутки ждать он решил, ага, так мы лоху и поверили. Тот, кто их завалил, на респ улетел.
– Это кто вам такую сказку рассказал?
– Если не так, почему мешки нетронуты? Потому что некому было их трогать. Значит, мы в своём праве. Мы первые поляну нашли, и всё на ней – наше.
– Вы лук у меня в руках видели? Если нет, то сними с Физика штаны и посмотри, какая там обстановка. Давай, смелее, снимай, не стесняйся, вы ведь это каждый вечер друг другу делаете. Я намекну: лишняя дырка в обгаженной заднице Физика от стрелы, а не от того, что он в ней постоянно пальцем ковыряется. И в мертвяках там тоже стрелы торчали, такие же. Дорогие, между прочим, стрелы. Даже полный кретин знает, что стрелы не с небес прилетают. Так что, получается, это моя поляна, с моими мертвяками. Ситуацию любой умный человек просчитает влёт, просто увидев лук у меня в руке и сопоставив одно с другим. Но, так как, вы к умным никаким боком не относитесь, я вас прощаю. Тем более, мы, похоже, попали, по полной, в одну звериную яму. Не вижу смысла собачиться из-за нескольких споранов.
– Да ты, получается, мажор, – хмыкнул Физик.
– С чего бы это?
– С того, что для нас несколько споранов – нормальный приработок. Не везло в последние дни, да и не охотились, мимо шли, по важному делу.
– И к кому нас занесло?
– А ты разве не понял?
– Я только дрон успел увидеть. Выстрелил в меня какой-то дрянью, сразу отключился. Очнулся, лежу в вонючем месте, и вы тут под ухом друг другу в любви до гробовой доски признаетесь.
– Харэ уже нарываться, клоун. Вляпались мы и правда, все вместе. Это боты.
– Боты? А чего они сразу нас не завалили?
– Помучить хотят, – буркнул Годя. – К ним живьем попадать – хреново.
– Угу, – кивнул Физик. – Я раз в Солончаке зависал, бабу там не поделил с одним ненормальным. Устроили махач на ножах, пол уха ему отчекрыжил. Понабежали местные, ногами по почкам отмудохали, потом скрутили и в подвал определили. Там пацан уже не первый день чалился, скучно ему было, болтал много. Рассказывал, как попал к ботам, а они над ним опыты делали. Разные. Самая жесть, когда яйца ему вырезали и засекали, за сколько они отрастут. Типа, эксперимент такой.
– Да ты гонишь! – резко спал с голоса Годя.
– Если и гнал кто-то, так это не я, а он. И я ему верю. Он жизненно базарил, без туфты, да и до него всякое слышать приходилось. Есть у ботов свои научники, вот они хуже, чем фермеры у муров. Лаборатории передвижные, и всё такое. Если к ним попал, это реально жесть, рад не будешь.
– А мы к каким ботам попали? – жадно утонил Годя.
– Откуда я знаю? Видел не больше твоего. Дрон у них хороший, вряд ли это простые боты. Наверное, элита, или вперемешку. Ни одного в респираторе не видел, значит, это точно непростые уроды. Если это научники, то самые продуманные. В общем, попали мы, ребята. Реально попали. Знал бы, сам застрелился.