Вошь на гребешке
Шрифт:
Рудный крап проколол кожу и зазмеился по запятью ваила. Спокойное лицо исподника наметило морщинку, предвестье тревоги. Милена ослабила хват. Крап свил вторую петлю и держал куда надежнее пальцев, мелкие волокна ползли щекоткой и искали доступ к чуждой, донной крови.
– Теперь мы вполне уверенно понимаем, именно я держу вас, никак не наоборот, - Милена выпрямилась.
– Влад давно перестал играть хоть какую-то роль. Собственно, едва я осознала твое присутствие. Так же было с Черной. Она сделала выбор. И я сделал. Мне нужен именно ты. Пусть ценой невозврата в Нитль, хотя это было бы печально.
Милена заставила свободную руку двигаться, сжала и расслабила
Дар востока весь - иллюзия и обещание, которое хотя бы отчасти ложно, завышенно. Но только восток способен из смрада исподья вытопить яд, оставив лишь запах серного источника. Так же из вражды, готовой вот-вот уничтожить одного из противников, восток создал видимость мирной беседы. Столь благополучной, что каменноликие охранники очнулись, посмотрели - и не нашли повода вмешаться.
– Рада знакомству, - шепнула Милена. Чарующе улыбнулась всем сразу... И даже у ваила сбился пульс.
– Великий день, я нашла... учителя. В Нитле восток исчерпался и был стерт. Как мне жить с даром и изъяном? Одно без другого не дается. Ты - зеркало мое, о ваил. Мы похожи. До мелочей и всегда - в отражении. Все что у меня справа - у тебя...
– Милена заметила натянутость в собственном лице, но совладала с промельком страха.
– У тебя слева. Я умею будить в людях лучшее, ты селишь вшей, умножая болезнь. Я жажду понять свою уникальность и добиться признания, ты стремишься захватить лидерство. Я уважаю людей, даже используя их. Ты берешь без спроса - и сбрасыаешь трупы в отвал. Мы разные стороны чего-то, что имеет общность. Пойму её, стану тебе не по зубам.
– Считай мгновения, дыши напоследок, - в оскале мелких зубов читалось смятение. Ваил пошевелил пальцами, пробуя прочность оковы рудного крапа.
– Сам считай, скучное занятие. Что же мне интересно?
– Милена шевельнула бровью.
– Ты. Здесь ты назвался Ваал, затем присовокупил новые имена, вычурные и сложные, свои для всякого наречия и верования.
– У иерархов не счесть имен, страх и вожделение шелестят в них и кормят нас силой.
– Да, люди трепетали, ведь ваилы умеют играть со страхом. Но ты увлекся и утратил больше, чем приобрел. Ваала сегодня полагают суеверием древних. Кто ты в сравнении с сонмом хай-тек монстров? Я читала и смотрела. Чужие, Фредди Крюгер, исключительно безликая бензопила или тварюшка пиранья. Любое новомодное средство сжимает пружину ужаса туже, чем твое имя. Страх состарил тебя, бывший повелитель кошмаров. Ты стал представляться именами, которые выдумывают сами люди. Кто ты в этом городе? Тень Распутина? Призрак хромого генираллисимуса, собеседник Мастера - или криминальная сплетня из свежих газет?
Ваил взрыкнул немыслимо низким для человека басом и дернул руку, пробуя освободить из захвата. Крап захлестнулся третьим слоем, со скрипом затянул удавку, причиняя боль не только исподнику.
Сердце Милены бешено колотилось. Оно, кажется, было готово выпорхнуть из горла птицей, случайно пойманной в жерло дымохода... Но сейчас было очень важно терпеть, надеяться, питать сияние несравненности...
Где-то невероятно далеко, в Нитле, именно теперь умирал Влад. Это - неизбежно. Милена провела сухим языком по шершавым губам, сглотнула остроигольный камень страха. Если Влад уцелеет... Милена уилием
– Я всеобъемлю страхи, - постарался перетянуть на себя внимание ваил, - и имя мне...
– Князь мира, а как же, - перебить собеседника оказалось едва посильно. Но Милена это знала всем существом, что нить разговора упускать нельзя.
– Еще до встречи с моей подругой ты врос в мир слишком основательно. Теперь ты закован в людские мифы и сказки. Ты раб лампы и демон в круге каббалистических знаков, ты пойман страхами и служишь им. Что за жалкая попытка бегства: просить у вальза запада колодец, способный вернуть на дно! Не поможет тебе колодец! Поздно.
Ваил снова взрыкнул и откинулся в кресле, натягивая рукопожатие, как канат. Теперь охранники видели петлю крапового наручника. Видели и жест ваила, условный, оговоренный заранее: убейте! Видели и оставляли без внимания, продолжая любоваться Миленой, затмевающей всё и вся...
Смрад густел, ваил рычал и нанизывал проклятия на противницу, как кольца - на шпагу. Милена улыбалась и ощущала себя именно шпагой, а рычание - игрой.
Вальз востока не годен для открытого боя, он едва ли одолеет без помощи даже средненького хорма. Ему кэччи - уже страшный враг. Вальз востока не сможет уйти из боя, как умеет запад - метнув себя сквозь время и пространство в безопасность, бросив соратников, чтобы позже лихорадочно сожалеть. И предвидеть восток не способен. Но то, что внушит себе и иным восходный дар, - реальнее правды, ярче священнее клятв!
Милена улыбнулась мягче, уверенее. Сейчас ваил тратил себя в полную силу, такой он уже остановил бы сердце любого анга и даже угасил живой огонь... но Милена оставалась несравненной - и пульс её не сбоил. Она решила для себя, что происходящее - игра. И её решение приняли совершенно все вокруг - как обычно.
Охрана ваила бездействует, любуясь гостьей и полагая разговор на повышенных тонах - лишь игрой. Откуда людям знать, что ваил выплескивает вовне силу, способную омертвить весь город, излить в русла его улиц, в зрачки окон - отчаяние последней ночи...
Люди не видят и того, как бесполезно рассеивается ярость исподья, потому что всего один человек - Милена - улыбается, веря в новый рассвет.
– Ты хочешь дошаркать до последнего дня древней старухой, брошенной всеми и забытой?
– хрипло предрек ваил.
– Одна старуха сказала мне, что, похоронив последнего мужа, она решила пожить для себя. Ей понравилось. Пока не попробую, не узнаю, стоит ли пробовать. Смешно, правда?
– Ты утратишь всеобщее восхищение, когда придут другие, подобные тебе и восток окрепнет. Ты однажды станешь не лучшей и не первой, а всего лишь смешной и жалкой.
– Первой? Я с детства ценила иное качество, много интереснее. Оно останется со мной.
– Ты сдохнешь в плоскости, проклиная свою самонадеянность. Сдохнешь быстро и бесславно, в мерзкой дыре, преданная и брошенная.
Смотреть в пустые зрачки ваила - страшно до головокружения. В них исполняется все, что шепчет его змеиный язык. Но Милена смотрела и повторяла себе: ваил - лишь мое отражение. Когда-то он или равный ему стоял лицом к лицу с вальзом Астэром и обещал, угрожал, сочувствал... лгал. Или хуже, ваил говорил правду. Не важно. То, что произошло далее, выбрал и вплел в реальность не ваил, а именно Астэр.