«Восход Черного Солнца» и другие галактические одиссеи
Шрифт:
Танкред помолчал, обеспокоенно морща лоб и машинально водя пальцами в перстнях по белой бороде.
Бойс отказывался верить услышанному. Словно кто-то чужой, свернувшийся клубочком в его мозгу, пытался отгородить его слух и зрение от того, что говорил Танкред. Чужой? Иной разум протянул из тумана щупальца, чтобы заглушить любопытство Бойса, чтобы держать в неведении обо всем, что, по мнению чужака, ему не следует знать?
– Скажи, – неловко проговорил он, не вполне уверенный, что слова эти исходят от него, а не от таинственного непрошеного гостя в его
Танкред рассмеялся:
– Думаю, я единственный из нас, кто знает истину. Немало воды утекло с тех пор, как крестоносцы пришли в Иерусалим. Ты поступил разумно, не открыв Годфри всей правды. Сколько лет миновало в нашем старом мире, Уильям Бойс?
Бойс посмотрел старому магу в глаза и ответил:
– Шестьсот.
На бородатом лице отразилась смесь благоговейного страха и крайней усталости. Танкред кивнул:
– Вот как? Действительно немало. Я даже представить себе не мог, сколько веков мы провели в этой проклятой стране, где время стоит на месте. – Он снова помолчал, затем пожал плечами. – Ты должен узнать кое-что, Уильям Бойс. Ты первый из нашего прежнего мира, кто нашел дорогу через туман к нашим вратам.
Были и другие, пусть и немногие, из других времен и стран. Не стоит полагать, будто ты единственное орудие, которое Город пытался применить против нас. Но думаю, позже ты достаточно узнаешь и сам.
Мы, обитатели Керака, жили в Нормандии, когда наступил Судный день. – Маг усмехнулся. – Быть может, тебе известно: в преддверии тысячного года мир поверил, что близится конец света и трубный глас готов призвать нас к ответу. Отец моего отца был тогда еще мальчиком, потом он много рассказывал мне о тех событиях.
В те времена мы были весьма наивным народом, готовым поверить во что угодно, лишь бы это было сказано авторитетным тоном. Что ж, мы пережили Судный день, но я и мои друзья оказались в мире куда более странном. И застряли в нем – возможно, навсегда.
Сэр Гийом был нашим сеньором и предводителем. Мы отправились из Нормандии со святым крестом освобождать Иерусалим от неверных, – возможно, тебе известна история нашего похода. Мы проделали очень долгий путь через чужие земли, где каждый был против нас. На нашу долю выпало немало страданий. Среди нас были те, кто готов был умереть ради счастья увидеть Иерусалим.
Мы так и не увидели его. Заблудились, как и многие другие, и в Хевронской долине нас постигла куда более странная судьба, чем довелось испытать кому-либо прежде.
В долине стоял замок. И Гийом, которому он понравился, решил стать его хозяином. Вот так мы шли через восточные земли, захватывая все, что могли захватить, пока не встречали кого-нибудь сильнее нас. Тот замок все еще стоит перед моим взором, будто наяву, – черный от основания до верха стен, с развевающимся на главной башне алым стягом.
Да, – кивнул маг, – тот самый стяг, что сейчас вьется над нашим донжоном. Это ужасное знамя, друг мой. Мы осадили черный замок. Много дней простояли у его стен, рассчитывая уморить гарнизон голодом, если не удастся штурм. Мы не подозревали о том, кто обитает в этих стенах и какой удивительной силой он обладает.
Однажды ночью к нам тайно пробрался человек и предложил за деньги провести потайным ходом в крепость. Мы согласились. На рассвете вооружились, сели на коней и отправились в холмы, где, по словам изменника, скрывался вход в тоннель. Проводник шел впереди, неся алое знамя на длинном древке так, чтобы все могли его видеть.
Вместе с нами отправились многие наши женщины. Все, кого ты здесь видел, были тогда в обреченном отряде. Мы долго ехали по извивающейся тропе, следуя за красным стягом, и недоумевали, почему солнце не поднимается выше. Через какое-то время начали подозревать, что без магии тут не обошлось.
Я уже тогда был опытным магом, хотя мне еще многое предстояло узнать. Наконец я понял, что в самом воздухе осязается нечто зловещее, и убедил Гийома сделать остановку. Мы послали вперед оруженосцев, чтобы те спросили проводника, почему наш путь так долог.
Вскоре оруженосцы вернулись, бледные как смерть, и привезли алое знамя. Они сказали, что под ним никого не было – флаг сам вел нас, летя в воздухе, словно огромная птица. В окутанных туманном холмах не было ни души, кроме нас самих.
Что ж, ничего другого не оставалось, как ехать назад. Мы пытались двигаться по собственным следам, но заблудились. Нам больше не довелось увидеть нашу родную землю и друзей, которых мы там оставили. Мы не добрались до Иерусалима и не вернулись домой. Нам не суждено вновь увидеть голубое небо, и солнце над этой туманной долиной так ни разу и не показалось.
Мы построили этот замок. Вся земля вокруг него, как мне кажется, медленно перемещается мимо холмов. Однажды здесь поселились смуглые люди, они выходили из тумана и торговали с нами, меняя еду на безделушки и предлагая свои услуги за одну-две лошади. Мы не понимали их языка, так же как и они нашего. В конце концов они перестали приходить, – видимо, их страна слишком удалилась от нас.
К тому времени я очень многому научился, превзойдя всех магов моего родного мира. Это место обладает удивительной силой, Уильям Бойс. Тому, кто знает, что искать, когда и где искать, открыта великая мудрость. Я смог обеспечить нас едой и одеждой с помощью чародейских умений, о которых дома даже мечтать не смел. Это мир магии.
– Магии? – недоверчиво переспросил Бойс.
– Для нас – да, – кивнул Танкред. – Ибо мы знаем лишь часть законов, благодаря которым возможно подобное. Если бы знали их все, это была бы наука, а не магия. Мне кажется, существует множество миров и в каждом иные физические законы. Что возможно в одних, невозможно в других.
Может быть, это центральный мир, в котором соединяются знания многих подобных ему, где нет времени и где может перемещаться само пространство. И поскольку мы столь мало знаем об этой дивной, чуждой науке, мы называем ее колдовством.