Восход Черной Звезды. Эра осторожности
Шрифт:
— Чем же я могу помочь?
— Поделись со мной мудростью, Книжник. — Потянув за край столика, стоявшего у дивана, она приподняла часть столешницы, открыв клавиатуру. Столешница превратилась в экран.
— Например, — сказала она, выбивая команду, — смотри.
На экране вспыхнула таблица — Кастор и глазом моргнуть не успел.
Бермуды Расход 0335–0349 Q Ожидание 0350–0450 Q
Аресибо 0500–0514 Q 0515–0615 Q
Галфпорт 0605–0619 Q 0620–0720 Q
Гоулдстоун 0720–0734 Q 0735–0830 Q
May на Кеа 0940–0954 Q 0955–1055 Q
— Эти данные я получила
— Ну, все эти названия — радиоастрономические обсерватории, — без промедления ответил Кастор. «Q» — это время, Мировое Стандартное, по пекинскому меридиану…
— Книжник! — угрожающе произнесла Делила.
Он усмехнулся. Впервые за все время их знакомства он чувствовал себя уверенно, на знакомой территории.
— Простите, я не знал, насколько вы эрудированы. Время соответствует периоду обращения Земли. Очевидно, все обсерватории наблюдают за одной и той же точкой в пространстве.
— Превосходно, Книжник!
— Мне помогали мои знания, инспектор, — признался он. — В нашей деревне тоже каждый вечер отключали свет. Теперь я понимаю, в чем причина. Не исключено, что в других обсерваториях мира происходит то же самое.
— Очень может быть, — согласилась она. — Но данные по энергосетям за пределами Северной Америки труднодоступны для меня. Ты можешь еще что-нибудь определить?
Кастор почувствовал прилив вдохновения.
— Так! Совершенно очевидно, они что-то нащупывают в космосе, работают, как радиолокаторы: импульс, забирающий энергию, потом период ожидания, пока вернется сигнал. Судя по мощности сигнала, объект довольно маленький. И довольно далек от Земли, но не далее, чем… минутку… пять астрономических единиц. Исходя из времени возвращения сигнала, — объяснил он, заметив, что инспектор нахмурилась. — Приблизительно семьсот или восемьсот миллионов километров. Это намного дальше астероидного пояса, почти возле орбиты Юпитера. Эх, были бы у нас космические станции, — сказал он с горечью, — не пришлось бы полагаться на наземные телескопы.
Цзунг Делила хмурила брови, но не в сердцах, а потому что старалась сосредоточиться.
— Если у Народных Республик нет энергии и ресурсов на космические полеты, это не их вина, Книжник, — напомнила она Кастору. — Еще что-нибудь?
Кастор, стараясь сохранить в голосе превосходство, вызванное переменой ролей, предложил:
— Если вы разрешите воспользоваться вашим экраном, я покажу вам картинку этой штуковины.
Она одарила его скептическим взглядом, но сделала шаг в сторону и… несколько минут спустя она вопросительно вздернула тонкие, словно проведенные карандашом, брови. Кастор смущенно улыбался, красный как рак.
— Итак, Книжник? Я не вижу картинки.
— Ваша система… — пробормотал он, оправдываясь. — Я не могу выйти ни в «Скайуотч», ни в сеть ФАИ [6] , ни даже к файлу текущей работы телескопа в Баме. Может быть, кое-что удалось бы получить через Центр Быстропротекающих Феноменов в Мукдене, если вы оплатите международный звонок…
— Нет, Мукден не подходит, — резко сказала она.
Он развел руками. Он попытался объяснить ситуацию, стараясь при этом не задеть хозяйку:
6
ФАИ — Международная авиационная федерация.
— Ваша система не приспособлена для научных изысканий.
— Чего ты ждал? Я — инспектор полиции, а не университетский профессор. Через нашу спецсеть я получаю доступы повсюду — в необходимых для работы пределах. Но сейчас, — быстро добавила она, предупреждая вопрос Кастора, — я воздержусь. Существуют определенные нюансы. Не понимаю, отчего такая секретность, но на то должна быть причина. — Она задумчиво посмотрела на огонь, потом решительным движением выключила экран. — Неважно, — объявила она. — Ничего особенного я тебе не открыла, все эти сведения доступны, поэтому критики можно не бояться.
С довольным видом она поднялась и подошла к бару.
— Выпьем еще, Книжник? — окликнула она его через плечо, но не стала ждать ответа. Когда она вернулась к дивану с бокалами в руках, ее внешность опять изменилась, она опять казалась намного моложе; инспектор полиции и озадаченная гражданка испарились без следа.
Кастор почувствовал, что вновь заливается краской. Его лишили выгодного положения наставника по астрономии, пусть даже в классе была всего одна ученица, и он вновь почувствовал себя парнишкой-янки с рисовой фермы, который очутился в роскошном загородном убежище соблазнительной светской дамы.
— Но разве вам не любопытно? — пробормотал он.
Она опустилась рядом, погрузилась в мягкие подушки дивана.
— Если завтра мне станет любопытно, я попрошу одного из младших офицеров связаться с ФАИ. «Скайуотч» или ЦБФ в Мукдене через полицейскую сеть, — сказала она, демонстрируя отлично усвоенный урок. — Но скорее всего, я денек-другой подумаю. Сейчас меня другие вещи интересуют, Кастор. Например, как ты умудрился наградить свою жену ребеночком?
Кастор едва не поперхнулся.
— Мою жену?
— Жену, разумеется, — пожала плечами Цзунг Делила. — Разве ей не сделали имплантацию, как всем, в двенадцать лет?
— Эта операция не обязательная, инспектор, — напомнил ей Кастор, но на этот раз она ответом его не удостоила, даже плечами не пожала. Немного смущенный, Кастор продолжал: — Трудно объяснить. Это связано с ее верой.
— О! Религия! Понятно. Но я думала, что не все янки такие уж верующие.
— Я лично — нет, но моя жена верит. Верила. В этом-то и вся загвоздка. Священная неприкосновенность жизни. То есть перед тем, как заняться любовью, нужно немножко помедлить, подумать, хочешь ли ты ребенка, прежде, чем вставить эту штуковинку. И Мария решила, что хочет ребенка.